— Честный, — возразил Бриг, — мы рады друг друга видеть, и дальше свидание будет проходить в твоей комнате, так зачем терять время на условности?
У этого парня была совершенно потрясающая обезоруживающая улыбка, и все попытки возмутиться таяли, оставляя лишь глупое желание улыбаться в ответ.
— Я уважаю честность, — сказала Рони, прячась на кухне.
Когда Таймер поднялась в комнату с подносом со стаканами, чипсами и с бутылкой колы подмышкой, Бриг уже расположился на диване и крутил в руках пульт от видика… Похоже, он не шутил насчет фильма.
— Иди сюда, — парень похлопал рукой рядом с собой, совсем не обидно, так что Рони оказалась на диване через пару мгновений, пристроив поднос у себя на коленях.
— Что за фильм?
— Как и обещал… — Бриг выразительно приподнял брови, не оставляя сомнений о содержании картины.
— Не уверена, что хочу смотреть подобное в твоей компании, — сказала Рони, чувствуя, как начинают полыхать щеки.
— Я забочусь о твоем развитии. После того, что ты здесь изучала, стоит заняться улучшением твоего вкуса и просвещением на тему всестороннего проявления любви. Любви! А не удовлетворения физиологических потребностей.
Рони пылала как свечка, но самоуверенность Брига вывела её из ступора.
— И что дает тебе право заботиться о моем просвещении?
— Счастливая случайность нашего знакомства.
Бриг обаятельно улыбнулся, погасив запал злости и оставляя Рони в растерянности. Она не знала, как вести себя дальше.
— Давай просто начнем смотреть, и как только тебе надоест, обещаю сразу же нажать на кнопку «стоп». Поверь, этот фильм и твой отец бы одобрил. Ну… за исключением некоторых моментов…
Фильм действительно оказался стоящим. Да, в нем присутствовали эротические сцены, во время которых Рони была рада, что сидела рядом, а не напротив Брига, потому что так было легче избегать взглядов и прятать смущение. Она дальновидно отодвинулась в угол дивана, расположив между собой и парнем поднос с закусками.
Бриг не соврал, что откровенные сцены были не целью, а логичной частью истории первой любви, начавшейся легко, как дуновение ветра, и превратившейся в мучение длиной на долгие годы. Фильм заканчивался так, что зритель сам мог выбирать вариант конца, и Рони, конечно же, придумала для себя счастливый.
Её так захватили переживания героев, что она забыла о присутствии Брига, пока, убрав в сторону поднос, он не пересел поближе и не опустил свою руку ей на плечи. В его жесте не было навязчивости, а на экране как раз разворачивались сцены мучительного противостояния героев, и Рони не стала сопротивляться. Даже призналась сама себе, что ей приятно чувствовать тепло его тела рядом и вес руки на плечах. Как тяжелый махровый плед, эти ощущения дополняли тепло и уют комнаты.
Но когда под романтическую музыку на экране появились титры, Рони настолько пронзительно ощутила себя прижатой к горячему телу Брига, что уют объятий сменился волнением, смешанным со страхом, заставив отпрянуть в сторону. Девушка резко вскочила с дивана и, неловко обойдя длинные ноги Брига, с кривой улыбочкой на лице пошла искать спасения на подоконнике, на который и взобралась, прижавшись лбом к стеклу в поиске отрезвляющей прохлады.
— Как фильм? — спросил парень, поднявшись с дивана, и потянулся, расправляя затекшее от долгого сидения тело.
Комната была еще наполнена магией чужой любви, звучала музыка с бесконечными титрами, напоминая откровенные, но красивые сцены из фильма. Взгляд Брига скользил от глаз Рони до её губ, заставляя девичье сердце нестись вскачь, как необузданного коня.
— Понравился. Красивая история… — кажется, она тоже все больше пялится на его губы, представляя…
Нет! Ничего она себе не представляет!
Бриг подошел совсем близко, его глаза блестели и почти неотрывно смотрели…
Да что за наваждение какое-то!
— На этой неделе играют Лакки Рэйнджерс. Будет отменная свалка. Тебе нравится баскетбол?
Рони пожала плечом, заставляя себя увести взгляд от лица парня к сережке в его левом ухе.
— Люблю смотреть теннис. Но когда играют команды колледжа, все равно какие, ору как самый преданный болельщик.
— Значит, пойдем орать вместе? — парень сел на подоконник рядом с ней — благо, что окно было широкое. Так они и застыли в разных углах, но опасно близко друг к другу.
— Не знаю, надо проверить, свободный ли у меня вечер.
Рони повернулась к Бригу и снова перестала быть хозяйкой своим глазам. Садящееся солнце освещало лицо парня, добавляя тепла его волосам и зажигая сережку в ухе. Он вдруг так уставился на Рони, что Таймер растерялась, оглохнув от гулкого биения сердца в груди.
— Зеленые…
— Что? — почти шепотом спросила она.
— Ну и зеленые же у тебя глаза, — удивленно прошептал Бриг и медленно, не отрывая взгляда, наклонился к её лицу.
И как только то, о чем думала и чего желала Рони, должно было вот-вот случиться, она испугалась.
Дернулась и, теряя равновесие, неловко свалилась с подоконника. Бриг тут же спрыгнул за ней, удерживая от падения, так что Таймер оказалась в крепких объятиях.
Первый раз Рони поцеловалась в тринадцать лет при очень забавных обстоятельствах. Воспоминание о первом поцелуе вызывало улыбку и вгоняло в краску. Парню было двенадцать, и оба старались показать себя знатоками и умельцами в науке поцелуев. Результат получился неловким и можно считать — неудачным, потому что не понравился обоим.
По-настоящему Рони поцеловалась в пятнадцать, когда Таймеры отдыхали на море у тетки Джастины. Пока родители получали солнечные и лечебные ванны, дочь пыталась расширить познания в науке любви. Несмотря на то, что парень был старше и обладал кое-каким опытом, целоваться с ним Рони не понравилось. И эти два неудачных опыта укрепили ее в мысли, что это слюнявое и негигиеничное действие воспето в результате всеобщего заговора, чтобы было о чем писать в книгах и показывать в романтичных фильмах.
С тех пор Малышка Таймер избегала подобных экспериментов. А дальше объятий и детских поцелуев у нее ни с кем еще не заходило. Из чувства противоречия слишком строгому воспитанию, время от времени Рони хотелось вытворить что-то недопустимое, но интимная сторона отношений страшила больше возможных скандалов с родителями, и до сих пор не встретился ни один человек, способный изменить её мысли по этому поводу.
Пока не появился Бриг.
С самого первого момента, там, в автобусе, оказавшись прижатой к нему толпой, Рони ловила себя на мысли, что её волнует близость к незнакомому парню, и ей нравится касаться его.
И не только. Проведя несколько мгновений у него подмышкой, она не почувствовала никакого отвращения, наоборот, ей был приятен запах чужого тела: немножко горький, немножко терпкий, как черный шоколад, и даже появилась мысль, что с этим незнакомцем она могла бы попробовать поцеловаться. Таймер тогда так испугалась собственных мыслей и желаний, что постаралась отодвинуться от парня, хотя её взгляд так и возвращался к его лицу и серьге в ухе. Когда же желтая сумка свела их вместе, то, поедая в кафе мороженое, Рони рассмотрела и челку, и теплые карие глаза, в которые хотелось смотреть долго-долго, и улыбку, вызывающую желание улыбаться ответ… И она не смогла отпустить Брига, пригласила к себе домой, уверенно ступив на дорогу, которая должна была привести именно к этому моменту — у окна её комнаты, в переплетении рук, под приятную музыку истории чужой любви.
Первое прикосновение было осторожным. Бриг словно ожидал реакции девушки и давал ей время прислушаться к себе, и Рони испытала благодарность за подобное внимание. Прислушалась… и не почувствовала разочарования! Наоборот, испытала любопытство и желание еще раз попробовать вкус его губ и ощутить их упругость. За короткой паузой последовало новое прикосновение, более решительное, заполненное такой нежностью, что девушка на мгновение задохнулась. Губы Брига ласкали её нижнюю губу, дотронулись до верхней, и у нее закружилась голова от нахлынувших чувств. Рони склонила голову, прячась у парня подмышкой.