Я исполняю маленькую нелепую джигу на радость ребятам, а затем распахиваю двери закусочной, моя грудь раздувается от гордости.
— Я будущая студентка университета, — говорю я случайным студентам Адамсона возле двери. Я не знаю, кто они такие, но то, как они бормочут себе под нос: «Лакей из Студенческого совета», — показывает, что они знают, кто я такая. Когда все четверо парней за моим столом поворачиваются, чтобы посмотреть на них, студенты очень быстро меняют тон.
— Иди проверь своего парня, залитого молочным коктейлем, студентка университета, — говорит Рейнджер, и я бросаюсь в туалет для мужчин, толкаю дверь и обнаруживаю Черча, который влажной тряпкой счищает шоколад со своей промежности.
— Тебе нужна помощь с этим? — спрашиваю я, но, когда протягиваю руку, чтобы забрать её у него, Черч лишь наклоняется и крепко целует меня в губы.
— Пожалуйста, не надо. У меня встанет, и тогда мы закончим тем, что займёмся этим в этом самом туалете, и Меринда никогда нам этого не простит.
Мои щёки вспыхивают.
Прошлой ночью мы с Черчем, возможно, снова занялись этим в нашей комнате, а может, и нет. Это стало чем-то вроде игры — пытаться перестать стонать и двигаться, когда Натан заглядывал на вечернюю проверку. Почти уверена, что он знал, что мы делаем, но пошёл он к чёрту. Он такой же подозрительный и неразговорчивый, как этот засранец-библиотекарь.
— Твои родители… их не волнует, приносят ли здешние магазины какую-либо прибыль, не так ли? — спрашиваю я, и Черч с улыбкой поднимает голову, бросая тряпку в раковину. Его брюки цвета шампанского промокли в промежности, и это выглядит так, будто он описался, но поскольку это всё моя вина, я решаю ничего не говорить.
— Их это не волнует.
— Потому что… — я веду, жестом предлагая ему продолжать рассказ.
— Потому что они оба сами по себе миллиардеры? — предлагает он, и я бросаю на него взгляд. — Потому что они встретились и полюбили друг друга в Натмеге, Чак. Моя мать училась в Эверли, а отец — в Адамсоне. Они продолжали встречаться на всех студенческих мероприятиях — вечеринке в честь Хэллоуина, танцах в День святого Валентина, конкурсе выпечки. Этот город — место действия их истории любви; они хотят, чтобы он сохранился.
— Это и есть причина, по которой они хотят владеть всем? — я задыхаюсь, и Черч вздыхает, как будто его родители — самые нелепые люди на планете.
— Да, в этом-то и суть. Они позволяют владельцам магазинов управлять своими магазинами так, как они делали это всегда, они платят им справедливую зарплату, и их не волнует, что магазин находится в минусе. Вот почему я никогда не просил их вернуть закусочную Меринде. Я знаю, что это место не приносило никаких денег до того, как мы его купили.
— А справедливая зарплата… — я начинаю, и Черч ухмыляется.
— Меринда водит «Бимер», Чак, — говорит он, и я фыркаю. Неужели я настолько очевидна? Я имею в виду, что социально-экономическое неравенство действительно беспокоит меня, но дело не в этом. Фу. Я только что сказала «социально-экономическое» у себя в голове? Я бы даже не смогла произнести это слово по буквам в Санта-Крузе, не говоря уже о том, чтобы использовать его в самостоятельной мысли.
— Ну, чёрт возьми, может быть, другие владельцы магазинов хотят продать свои заведения, но не могут.
— Из-за туннелей, — соглашается Черч. — Братство не хочет, чтобы мои родители завладели этими зданиями, просто на всякий случай.
— Так это значит, что там действительно должно быть что-то, что стоит спрятать, да? — спрашиваю я, и Черч кивает, всего один раз, но блеск в его глазах… он немного пугает меня до чёртиков.
Ни за что на свете мой будущий муж не спустится в эти туннели, с другими моими будущими мужьями или без них.
Только через мой труп.
Ой. Ой. Ой.
Плохая метафора.
Через моё живое тело.
Они не полезут в эти грёбаные туннели, только через моё всё ещё живое тело.
Ни за что.
Глава 18
Приближаются зимние каникулы, а с ними и мой восемнадцатый день рождения. Все парни уже отпраздновали своё восемнадцатилетие, но никто из них особенно не стремился раздувать из мухи слона. Мы вместе готовили и пекли, устраивали маленькие вечеринки со свечами в столовой Кулинарного клуба. И я приготовила маленькие, но продуманные подарки для каждого парня. Спенсер, Рейнджер, Тобиас и Мика занимались сексом в свои дни рождения, но бедняга Черч этого не сделал, поскольку тогда мы ещё не дошли до той стадии наших отношений.
Однако в следующем году он получит всё.
— С днём рождения, Шарлотта, — говорит папа тем утром за завтраком. Он попросил меня подняться к завтраку — только меня, — чтобы мы могли поговорить. Он даже приготовил французские тосты и яичницу-болтунью, добавив к кленовому сиропу бутылочки острого соуса и кетчупа. Мой подарок — красивая рамка с моим письмом о приёме в университет Борнстеда внутри, напечатанным на картоне, слова выбиты тёмно-синим тиснением. Да, это определённо подарок от настоящего директора.
— Спасибо, — говорю я, улыбаясь, а затем кладу вилку рядом с тарелкой. — Уверена, никто из нас не думал, что я доживу до этого дня, да? — я шучу, и папино лицо бледнеет до ужасного пепельного оттенка. — Просто имела в виду, я думала, ты можешь убить меня… образно говоря. Кроме того, я виновата, мне не следовало шутить со смертью, когда культ разгуливает на свободе.
— Шарлотта, — рявкает отец, бросая взгляд на дверь. Честно говоря, у него есть причина нервничать.
Прошлой ночью я села и составила список всех незначительных, но жутких инцидентов, которые смогла вспомнить за прошлый год.
1. В тот день окно над раковиной было открыто, и я услышал шорох в кустах.
2. Большая тёмная фигура на Хэллоуин — мистер Мерфи настаивает, что это был не он.
3. Восковая свеча в женском общежитии и пропавшая фотография Дженики.
4. Странные звуки в листве за пределами общежития для девочек.
5. Скрипучий звук шагов на верхнем этаже общежития для девочек — хотя это легко мог быть Рейнджер.
Совершенно очевидно, что посвящённые Братства преследовали меня в течение довольно долгого времени.
Папа резко выдыхает, протягивая руку, чтобы потереть виски. Он, кажется, осознаёт, что делает, кладёт руки на колени и заставляет себя улыбнуться мне.
— Твоя мать тоже прислала кое-какие подарки. Я положил их наверху, на твою кровать.
— Круто, спасибо, — говорю я, гадая, как долго мне придётся здесь сидеть, прежде чем я смогу позвонить парням, чтобы они пришли за мной. Дело не в том, что я не хочу проводить время с папой, просто… мы любим друг друга, но нам нечего сказать друг другу, если в этом есть смысл. — Ты… будешь не против увидеть её с Йеном там на Рождество?
Завтра мы садимся в самолёт до Калифорнии, чтобы навестить моих маму и тётю. И Монику тоже. Но мама уже обронила около трёх тысяч тонких намёков на то, что Йен будет у неё дома на Рождество. Я просто надеюсь, что папа переживёт, увидев их вместе.
— Йен Дэйв — хороший человек, — произносит он с таким видом, словно ему действительно доставило бы удовольствие набить морду библиотекарю.
— Он и Натан, верно? — спрашиваю я, склонив голову набок, как будто, возможно, я смогу понять своего отца, если посмотрю на него под новым углом. — Кажется, ты доверяешь им обоим, но я действительно изо всех сил пытаюсь понять почему.