Чёрт, это была заметно лучшая поэзия, да?
Жаль, что я не совсем в том положении, чтобы оценить её по достоинству.
Один из придурков в мантиях выходит в переднюю часть комнаты, несколько других расходятся веером по обе стороны от него. Первым появляется студент, одетый в костюм, с плотно надвинутой маской, и опускается на колени перед возвышением.
— Я поймал для тебя лису, маленькую лисичку, которая грабила виноградники, — говорит он, и я сразу понимаю, что это голос Марка, говорящий из-под маски. Высокомерие сочится из каждого отрепетированного слова. Ну, и я за милю чувствую запах бутерброда с дерьмом.
Люди в комнате начинают скандировать, их голоса эхом отражаются от каменных стен и возвращаются ко мне, пока я изо всех сил пытаюсь выбраться из своего ментального тумана.
— А как зовут лису? — спрашивает мужчина, стоящий впереди собравшихся, и в его голосе я слышу лёгкий намёк на узнавание.
— Юджин Мазерс, — спокойно отвечает Марк, снимая маску и поднимаясь на ноги. Он ненадолго останавливается, чтобы оглянуться через плечо, и его уродливый рот изгибается в ухмылке. Это немного выводит меня из себя. Если Шарлотта Карсон и есть что-то, так это злобность, и видеть его таким самодовольным? Это просто выводит меня из себя. Он поворачивается обратно к передней части комнаты и делает шаг вперёд, прижимая маску к груди.
Следующий человек, который появляется передо мной, одет в алое платье, её красно-оранжевые волосы выбиваются из-под маски. Ей даже не нужно снимать её, чтобы я поняла, кто она такая. Она опускается на колени точно так же, как это делал Марк, но с чуть большим смирением.
— Я поймала для вас лису, маленькую лисичку, которая грабила виноградники, — повторяет Астер Хейз, снимая маску и поднимаясь на ноги в беспорядке из шёлка и тюля.
— А как зовут лису? — спрашивает лидер, и в его словах нет ни намёка на эмоции. Они здесь говорят о мёртвых детях, и им наплевать на то, что они натворили. Для них всё это игра, как и было с самого начала. Парни сказали, что, если одна из этих семей хочет моей смерти, они могли бы нанять кого-нибудь для этого. Но дело не в этом. Это ритуал, жертвоприношение и традиция.
— Джейсон Ламберт, — легко отвечает Астер, отчего у меня перехватывает дыхание. Итак, она всё это время была нападавшей женщиной — во всяком случае, одной из них. Это значит, что она танцевала со мной в День Святого Валентина, а потом попыталась убить меня в ту же ночь. Насколько это всё запутанно?
Она занимает место рядом с Марком, когда третий придурок в толстовке с капюшоном поднимается на сцену, становясь коленями на твёрдый камень в своём смокинге.
— Я поймал для тебя лису, маленькую лисичку, которая грабила виноградники, — говорит парень, и, хотя я знаю, что слышала этот голос раньше, мне трудно его вспомнить. Но это должен быть Гарет, верно? Наша детективная работа была безупречной.
— А как зовут лису?
Я знаю ещё до того, как он заговорит, что это я. Я маленькая лисичка. Мои глаза крепко закрываются, и я всем сердцем желаю, чтобы я не лежала здесь, беспомощная, одурманенная наркотиками, надеясь и молясь о чуде. Но на самом деле, выберусь ли я из этого? Здесь десятки людей, десятки. Совершенно очевидно, что мы находимся где-то под землёй. Где именно, я не уверена, потому что парни отважились проникнуть в эти туннели и ничего не нашли.
Джек, однако… он сказал, что видел её, эту подземную церковь, так что, может быть…
— Спенсер Харгроув, — говорит парень, и моё сердце разбивается вдребезги. Спенсер?! Моя голова крутится по сторонам, но я нигде не могу его найти. То есть до тех пор, пока я не заставляю себя приподняться как можно выше, держась за верёвки, и не обнаруживаю, что напротив моего есть ещё один алтарь. Всё, что я могу видеть отсюда, — это пара ботинок, но мои худшие опасения подтверждаются, когда парень снимает маску, и я вижу глупое, уродливое лицо Гарета МакКоннелла. Да, я опустилась до мелких оскорблений, так что подайте на меня в суд. Я здесь испытываю чёртов стресс.
— Сделай это правильно, — произносит лидер, когда другой участник подходит с ножом и протягивает его ему. На рукояти я вижу тот символ, тот самый, что был на камне, который я нашла у себя на подоконнике. Кто это был, кто положил его туда, я, возможно, никогда не узнаю. Но очевидно, что это находилось на стадии планирования в течение довольно долгого времени.
Гарет обходит алтарь, где лежит Спенсер, без сознания и неподвижно. Он замирает, держа руки на ноже, острие которого направлено в грудь моего парня.
— Спенсер! — я кричу, мой голос разносится по пещере, прорываясь сквозь унылое пение других участников. Никто не обращает на меня никакого внимания, даже когда я сопротивляюсь и продолжаю кричать. — Зачем он тебе нужен, когда у тебя есть я? — спрашиваю я, но по центру комнаты уже движется другой человек в золотистом платье.
Она занимает своё место перед возвышением, светлые волосы собраны в пучок на затылке.
— Я поймала для тебя лису, маленькую лисичку, которая грабила виноградники.
— А как зовут лису? — снова спрашивает вожак.
— Шарлотта Карсон, — отвечает Селена МакКоннелл, поднимаясь на ноги и снимая маску. Она оглядывается на меня, но на её лице нет никаких эмоций.
— Сделай всё правильно, — повторяет ответственный, и Селене вручают нож, идентичный тому, что был в руках её брата. — МакКоннеллы разочаровали Братство в этом году. Твоя сестра не совершала подобных ошибок.
— Да, сэр, — соглашается Селена, её голос холоден и далеко не так покорен, как у Астер.
Она обходит алтарь и занимает место рядом со мной. На этот раз нож направлен прямо мне в грудь.
Пение набирает скорость и громкость, но у меня вроде как закончились идеи. Связанная, накачанная наркотиками, напуганная…
— Подожди, — шепчу я, но Селена меня не слушает. Она наблюдает за мужчинами на помосте, ожидая своей реплики. — Ты никого не убивала. Тебе ещё не поздно отказаться от этого. Ты не сделала ничего такого, чего нельзя было бы исправить.
— В течение двух столетий наши семьи охраняли это священное место, — начинает мужчина на сцене, протягивая руки, чтобы указать на большую комнату. — И мы были вознаграждены невообразимым богатством, успехом в наших различных предприятиях и нерушимыми узами Братства. Короче говоря, наши виноградники были и всегда будут в цвету. Но мир жаден, и мы должны усердно работать, чтобы не подпускать к себе тех, кто хотел бы воспользоваться нашей щедростью.
Мужчина машет рукой в общем направлении Спенсера и меня.
— В этом году, — продолжает он, — мы с распростёртыми объятиями принимаем в свои ряды четырёх новых посвященных. Но чтобы быть истинным членом божественного, необходимо приносить жертвы. Договор крови нерушим.
— Поймайте для нас лис, — шепчет толпа вокруг нас, и я чувствую это в воздухе, треск насилия.
Селена и Гарет высоко поднимают ножи, а я беспомощно наблюдаю, как моё сердце выходит из-под контроля. Никакие приёмы ниндзя не помогут мне выпутаться из этого. Никакие тренировки с близнецами не помогут мне выпутаться из этого.
Звук распахивающейся двери привлекает внимание почти всех в комнате, включая Селену, занёсшую надо мной нож. Всех, кроме Гарета МакКоннелла. Его нож сверкает серебром, и из моего горла вырывается крик. Я вот-вот увижу, как Спенсера убьют прямо у меня на глазах.
Один из придурков в мантиях делает шаг вперёд, нарушая непрерывную линию, и в мгновение ока выхватывает оружие из его пальцев, разворачивая его и направляя на него.
— Что за чертовщина? — Марк рычит, когда спаситель Спенсера протягивает руку и приподнимает маску, сбрасывая капюшон и открывая копну медовых волос.
Это грёбаный Черч.
— Положи нож, Селена, или я убью твоего брата, — говорит он, и его голос похож на зазубренный осколок льда. Никакая часть меня не должна задаваться вопросом, серьёзно ли он. Селена просто ошеломлённо смотрит на него в ответ, а затем отодвигается от меня. Но она не роняет нож. Черч разрезает путы на руках и ногах Спенсера, прежде чем подойти ко мне.