– Ты мог предотвратить выстрелы в зале суда?
– Мог, – ответил солдатик – но не смог,
– Молодец! – капитан пожал ему руку.
Только не оборачивайся.
В уютном зале бара нет посетителей, но у стойки бара стоит мужчина лет тридцати в добротном костюме и модном галстуке. Он общается с барменшей стройной блондинкой с огоньком в глазах.
Я человек без выпендрежа, но хочу, что бы все относились ко мне с уважением. Мне плевать, сколько конских сил в моем лимузине, какая талия у моей пассии, и куда я летаю с семьей на отдых. На мне туфли от Rossi и костюм сто процентов шерсти от Marko Colvari. Положение обязывает. Хотя такое свое положение я получил всего полгода назад. Оно просто свалилось на меня, как манна небесная. Но к хорошему привыкаешь быстро, и потому я сейчас соответствую тому, о чем мечтал со школьной скамьи. Почему случилась такая перемена, я даже не могу предположить. У супруги на работе появилась вакансия, она предложила мне попробовать свои силы. Я заполнил анкету, не прошло и недели, как меня приняли на работу. Впрочем, работой это трудно назвать, после того как я пахал на стройке за копейки. Однако же она очень высокооплачиваемая, и потому я думаю, очень необходима для людей, которые меня нанимают. Так, за мной должна приехать машина, которая повезет меня на задание. А пока в моем распоряжении есть несколько минут, чтобы покалякать с тобой Светочка. Приятно мне с тобой общаться, только ты меня понимаешь, ты своего рода для меня жилетка, в которую я могу поплакаться.
– Света, мне как всегда.
Я здесь постоянный клиент, здесь хорошо знают мои вкусы, поэтому подают мне сто грамм конька Camus. При этом она подобострастно мне улыбается, словно я премьер-министр и преподносит элегантно мне напиток. Честное слово, я не сноб, но приятно. Из-за таких моментов жизнь прекрасна и хочется жить. Конечно, она честно заработала свои чаевые. Я с удовольствием пью коньяк, и содроганием думаю, как бы Светочка посмотрела на меня полгода назад, когда я со своими товарищами распивал в подворотне бутылку самогонки или дешевой водки, купленную в складчину с полученной зарплаты. После чего моя Нинка вычитывала лекцию о вреде алкоголизма, как для собственного здоровья, так и для семейного бюджета. Теперь эти ссоры все позади: Нинка у меня, как картинка, да и в квартире евро ремонт сделан. Живи и радуйся. Радуйся…
Что ты сказала, Света?.. Почему у меня сегодня такой вид?.. Да, нет у меня все в порядке. Все в порядке. Света, пожалуй, налей мне ещё стопочку.… Нет. Ничего я не нарушаю. И кто сказал, что я должен пить только сто грамм. А если я захочу двести, то кто может мне запретить. Я пью на свои честно заработанные деньги… Спасибо, Светочка, ты умница и дай тебе здоровья и хорошего жениха.… У тебя есть уже муж. Это замечательно. Тогда желаю вам вечной любви… Света, Света, а ты веришь в любовь?.. А своего мужа ты любишь?.. Ты счастлива с ним?.. А он много зарабатывает?.. Света, имеет это значение, сколько муж зарабатывает. Это вначале, когда с любимым и рай в шалаше, то это не имеет значения, а потом.… Хотелось, что бы так и было, но, к сожалению, жизнь штука сложная, и. куда все это улетает, никто не знает. Даже граф Толстой говорил об этом. За тебя, Светочка!
Я пью за свои деньги, и никто мне не указ… Я зарабатываю… Работа, конечно, не пыльная и, но назвать работой язык не поворачивается. За что мне такие бабки платят. Работа – взять дипломат в одном месте и перевести его в другое место, и положить в камеру хранения. Я на стройке вкалывал и ничего не имел, а тут… Вчера с ребятами своими встретился. Захотелось, как когда-то посидеть, выпить, поговорить. Выпили, посидели, но разговор не получился. Может, не надо было их в ресторан тащить? Но ведь за все платил я. Выпили, закусили. Я такой шикарный стол заказал. И смотрим друг на друга. Сами знаете – бывают ситуации, когда находишься в ступоре при общении с другими людьми. Сидим молча. Я спросил, как их дела? Они ответили хорошо. Опять сидим. Я снова спросил, как там чувствует себя наш прораб Павлович, по кличке Лысый. Они ответили, что нормально. И снова тишина. Прежде у нас после трех рюмок такие дискуссии начинались. О чём только не говорили: и о женщинах, и о правительстве, и о футболе. А вот, когда начинали про свою работу говорить, то понимали, что выпили уже лишнее, и надо расходиться по домам. А тут сидим, как истуканы, словно, чужие. Но какой, же я чужой вам, а вы мне, ведь мы вместе, сколько были, сколько строили… Перетаскали сколько блоков и кирпичей, разве это можно выкинуть из жизни. Ведь мы строили дома, в дома въезжали счастливые жильцы, и нам было хорошо. А теперь.… Вдруг не с того, не с чего Дима Бергин спрашивает меня: "Расскажи-ка нам, что ж у тебя за работа такая, что ты деньги лопатой загребаешь?" Не мог же я им сказать, что просто перевожу дипломат из пункта А в пункт Б. Начал я юлить, сказки какие-то рассказывать о своей тяжелой и очень опасной работе, на которую меня взяли только потому, что я десантником служил в армии. Однако чувствую, что мне никто не верит, и смотрят на меня с подозрением.