Разорвав постельное белье на полосы, я свил из них что-то вроде каната. Одну часть я привязал к кровати, а другую выкинул в окно, молясь, о божественном снисхождении. Высоты я всегда боялся, но тут… я даже не раздумывал. Просто пролез в окошко и начал спускаться. Не знаю, сколько я пролез. Может половину пути, а может меньше, но путь свой я так и не закончил. Один из узлов не выдержал моего веса, и я полетел вниз.
Боли не было. Вернее не так, телесной боли не было, зато была огромная душевная боль от того, что я подвел Брайта, оставив его умирать там, в темноте и одиночестве. Без надежды на спасение. Без меня.
Похороны мои были поспешными и без лишних свидетелей. Гринден уверил всех, что я закончил жизнь как самоубийца, так что похоронили меня на неосвещенной земле, без должного благословения. Так мой дух не смог вознестись на небеса, чтобы там соединиться с любимым навсегда. Я остался на земле, наблюдая за тем, как дни сменяются ночами. Мимо меня проносились месяцы, сезоны, годы, десятилетия и столетия. Замок постепенно разрушился, благодаря войнам и времени, деревня после набегов возрождалась несколько раз, пока не выросла в город.
Мои кости за это время так никто и не потревожил, а над забытой всеми могилой вырос дуб. Сначала это был совсем крошечный росточек, пробившийся из случайно занесенного сюда желудя. Постепенно он крепчал и рос, обзаводясь уже своими детьми, разносимыми птицами в разные части леса. Когда же город достиг моего дуба, его не стали спиливать, а разбили вокруг парк, сделав дерево городской достопримечательностью. Вокруг дерева поставили ограждения и табличку о том, что дереву около тысячи лет. Может они и были правы, что такое тысяча лет для того, кто обречен навечно оставаться в одном и том же месте? Капля в море, не больше. Иногда мимо моего дуба прогуливались влюбленные парочки. Я смотрел на них и завидовал. Они жили, не понимая, какое счастье им досталось, счастье найти свою пару, обрести любовь. А я…
Если бы я мог коснуться руки, или взглянуть в глаза моему Брайту... Но это невозможно. Гринден разлучил нас навеки, и я очень надеюсь, что он сейчас горит в аду за свои злодеяния.
Лишь одна радость осталась в моем тягостном существовании. Мой нерожденный сын скрашивал мое посмертное одиночество. Моя кровинка, мое сокровище, все что осталось мне от человека, которого я всегда любил, и буду любить. Вечно.
Жуткая тоска чуть не заставила меня взвыть, оплакивая утраченное, а потом я очнулся и понял, что все это было не со мной. Призрак так и висел рядом, слабо мерцая в темноте. Вглядевшись в его почти прозрачные черты, я тихо выдохнул:
- Брайт. Ты ведь Брайт? Зачем ты мне все это показал?
- Потому что ты один из немногих, кто мог увидеть. Мы должны быть вместе, но я не могу уйти отсюда, а он не может покинуть то место. Айлис не слышит зова, потому что до сих пор терзается чувством вины за то, что не смог спасти меня. Нам нужна помощь. Я покажу тебе тайный ход, оставшийся после разрушения замка, а ты сделаешь все, чтобы помочь нам соединиться.
Конечно, я согласился на все, даже слово дал, выполнить просьбу призрака.
- Позади тебя каменная стена, надави на нижний камень с отбитым углом, - приказал мне призрак.
Камень поддался с трудом, тем более, что нагромождение над головой не давало мне нормально развернуться. Мне пришлось буквально навалиться на него всем телом, но я победил. Камень ушел в стену, что-то рядом натужно заскрипело, а потом подо мной разверзся пол и я полетел вниз, успев только коротко вскрикнуть.
Благо падать было недалеко, зато больно. Колено я ушиб довольно сильно, хорошо хоть не сломал себе ничего. Оказавшись в темноте, я наощупь попытался понять, куда меня занесло, но тут призрак оказался рядом со мной, давая возможность хоть немного сориентироваться в пространстве.
Первым мне на глаза попалась ниша с полуразрушенной кладкой. В слабом свете призрачного сияния смог разглядеть в ней пожелтевшие от времени кости, обвитые черными цепями.
- Иди за мной, - прошелестел голос призрака, и я пошел туда, куда он вел меня, не в силах перестать думать о том, какой же страшной смертью он заплатил за месяц счастья.
- Оно того стоило, - прошелестел вновь голос призрака. – Умирая, я вспоминал о своей любви, и мне было не страшно. Мне только было мучительно больно от мысли, что я оставляю своего любимого на монстра, в которого превратился мой брат. Тогда я еще не знал, что его уже нет в живых.
На этом разговор прервался. Сколько мы шли – я не знаю. В темноте странным образом исчезает любое понятие времени, а еще мне начало казаться, что стены сужаются. Я даже руки в стороны выставил, измеряя расстояние между собой и стенами. Оказалось, что это лишь мои страхи, так что я прибавил шаг, насколько позволяла окружающая меня темнота, чтобы поскорее оказаться снаружи.
Несколько раз я начинал считать шаги, но сбивался где-то после полутора тысяч, начиная заново. Колено все сильнее болело, так что скоро я уже не шел, а брел, спотыкаясь и хромая. И даже не понял, в какой момент вывалился из подземелья, разорвав плетение плюща. Только оказавшись на земле и ушибив еще раз больное колено, я очнулся и начал оглядываться.
Оказался я на окраине города, недалеко от того самого полуразвалившегося дома, с которого все началось. Вокруг меня царила ночь, но полная луна давала достаточно света, чтобы я мог найти дорогу к трассе.
По асфальту я прошел еще около полукилометра, прежде чем меня ослепили фары быстро движущегося автомобиля. То ли от радости, что все закончилось, то ли еще от чего, почувствовал, как сознание покидает меня, разрешая провалиться в темноту небытия.
* * *
Очнулся я в больнице. Светлая палата, запах лекарств, сослуживцы, облепившие кровать – все это меня неимоверно обрадовало.
- Я набью Юргосу морду, - громогласно шипит мой непосредственный начальник, а я смеюсь, потому что жизнь – это самая прекрасная штука.
- Не надо. Я сам виноват.
Конечно же, я рассказал ребятам все, что со мной произошло. Кто-то из них смотрел на меня скептически, считая все услышанное бредом, кто-то испуганно, но сумасшедшим, слава Богу, ребята меня не посчитали. Наоборот, я неожиданно обрел поддержку в лице Джереми, нашего мастера по вскрытию любых замков.
- Я кое-что знаю про тот дуб. Говорят, что в парке водится призрак. Его уже несколько раз видели именно возле древнего дуба. Он иногда показывается гуляющим по аллеям парочкам в лунную ночь, но стоит к нему приблизиться, как призрак исчезает, а люди слышат детский плач.
Этот рассказ заставил многих серьезно задуматься.
- Допустим, я смогу как-то объяснить обнаружение древних костей в подземелье, - Эрик, наш начальник, задумчиво потеребил нижнюю губу, - но как провернуть перезахоронение того омеги, что покоится под дубом? Это дерево под охраной всяких общественных организаций, так что нам просто не позволят копаться в его корнях.
- А если мы подхороним Брайта к Айлису? – встрепенулся я. – Костям не нужна будет такая глубокая яма, так что дереву мы не повредим.
- Мысль хорошая, но для этого нам надо состряпать какую-нибудь правдоподобную историю, иначе нас опять-таки пошлют на все четыре стороны.
- А если похоронить его тайком, - влез в разговор Джереми, но Эрик только покачал головой:
- Не пойдет. Незаметно яму выкопать еще можно, а вот скрыть данный факт практически невозможно. К тому же, насколько я понял, над этими несчастными надо провести обряд отпевания, чтобы облегчить им путь на небеса.
Я никогда не был особо верующим, но тут согласился с командиром на все сто. После произошедшего со мной, стоит крепко подумать над собственным атеизмом. Не знаю, есть ли Бог, но в том, что неупокоенные должным образом души бродят по земле, я не сомневаюсь.