— Город Маунт-Асидейл получил своё название от гор Акиднор. Ты не сможешь разглядеть из-за всего этого смога, но к северу отсюда находится огромный горный хребет. На его склонах в изобилии водятся дикие кабаны, — Баэл протянул ей свёрток. — Я надеюсь, тебе это понравится больше, чем бекон из лунной летучей мыши.
Урсула уже разрывала бумагу.
— Я люблю бекон. Я просто не хотела есть летучую мышь из-за Сотца. Это было бы всё равно что съесть друга.
В глазах Баэла заплясало веселье.
— Это мне всегда в тебе нравилось. Твоя преданность своим друзьям. Кестеру, Зи, Сере… даже Сотцу. Это черта, которой я восхищаюсь.
— Так вот почему ты до сих пор дружишь с Паскалем?
— Да, — сказал он.
— Это также причина, по которой ты помогаешь Сере и онейроям?
Баэлу потребовалось много времени, чтобы ответить. Когда он заговорил, его голос был задумчивым.
— Сначала мне просто нужны были союзники, способ вернуть свои крылья, но со временем я увидел, как плохо обращались с онейроями, — его серые глаза скользнули к окну. — Когда я убил брата Серы на Лакус Мортис, я чувствовал себя ужасно. Я думал, что он просто ещё один онейрой, один из трюков Абракса. Когда я увидел лицо Серы, это пронзило меня до глубины души.
— Ты никак не мог знать. Ты защищался, — сказала Урсула.
— Я понимаю, — Баэл снова повернулся к ней лицом, крепко поджимая губы. — Но это был поворотный момент. Мне небезразлично, что случится с Серой и онейроями. Они были для меня не просто слугами и солдатами. Когда я узнал, что у Ксартры есть лекарство, способ излечить развращённых, я должен был помочь.
Урсуле хотелось обнять Баэла, прижать к себе, сказать, что он хороший мужчина вне зависимости от того, что бы ни случилось с братом Серы. Что-то остановило её, и вместо этого она просто кивнула, проглатывая свой бутерброд с кабаном.
— Тебе не кажется странным, — спросила Урсула, — что ты оказался в комнате, построенной по образцу покоев Элиссы?
— Я привык жить в прошлом, погружаясь в свои старые воспоминания, — сказал Баэл. — Для меня любовь трагична. Почти проклятие.
Желудок Урсулы сжался.
— Ты всё ещё веришь в это? После стольких лет ты всё ещё думаешь, что любовь — это проклятие?
Глаза Баэла потемнели.
— Когда я верну себе крылья, я стану бессмертным. Если я и влюблюсь, то только на самый краткий миг моего существования. Для меня любовь всегда будет пятнаться болью от осознания того, что я потеряю свою половинку, что я буду наблюдать, как она стареет и умирает. Боль утраты вечна.
Урсула открыла рот, потом закрыла его обратно. Хотя до смерти Урсуле было ещё далеко, в конечном счёте она была смертной. Свобода от Эмеразель — когда она выполнит условия сделки с богиней огня — придёт рука об руку со смертью. До сих пор она по-настоящему не задумывалась об этом, и всё, казалось, рушилось вокруг неё, свет из окна внезапно стал слепить. У неё скрутило желудок.
— С тобой всё в порядке? — спросил Баэл.
— В полном порядке, — солгала Урсула.
Конечно, когда Баэл говорил о том, чтобы влюбиться в смертную, он имел в виду её. Баэл был бессмертным демоном. Формально он был её смертельным врагом, и их помолвка никогда не могла быть настоящей. Урсула собиралась подыгрывать помолвке до тех пор, пока не поможет ему победить Абракса и вернуть крылья. Затем она вернётся к Эмеразель и будет работать как сумасшедшая, собирая души, чтобы оплатить оставшийся долг. И когда она закончит с этим… она состарится и умрёт.
«Эти откровения немного портят настроение».
Урсула откашлялась.
— Когда мы отправляемся в «Леопольд»?
— В течение дня улиц кишат королевскими войсками. На закате — наш лучший выбор.
Урсула моргнула, внезапно почувствовав усталость и образы собственного увядающего лица в её сознании. Она вернулась к лестнице.
— Куда ты идёшь? — спросил Баэл.
Темнота давила на её разум.
— Обратно спать, пока не придёт время что-то предпринимать.
***
Когда последние лучи красноватого послеполуденного солнца косо заглянули в окно, Урсула порылась в сумке с одеждой — кое-что, что оставил им Паскаль. Очевидно, ей нужно одеться соответственно роли, чтобы пробраться в «Леопольд» — что, конечно, означало одеться как викторианская проститутка. Будучи неизменным джентльменом, Баэл повернулся к ней спиной, пока Урсула снимала свою комбинацию, и прохладный воздух квартиры обдувал её обнажённую кожу.
Когда она вытащила наряд из сумки, это подтвердило её худшие опасения. Чёрное, кружевное и чертовски короткое… в некоторых культурах это, возможно, можно было бы считать платьем. Тем не менее, Урсула надела это на своё обнажённое тело. Формально вещь была впору. Кружево прикрывало ровно столько её тела, чтобы она никому не бросалась в глаза… до тех пор, пока не сядет, не наклонится или не пошевелится. Корсет стягивал её грудь, приподнимая её практически до подбородка.