— Тебе я доверяю, — сказал Баэл. — А ему — нет.
Он повернулся, ускоряя шаг, и Урсуле пришлось напрячься, чтобы не отстать от него. Её лёгкие снова начали гореть, когда они достигли очередного гребня. Очевидно, Баэл ещё не совсем преодолел свою ярость по отношению к гончим Эмеразель. Но, учитывая, что богиня огня вынудила его убить свою жену, наверное, наличие непримиримого гнева было вполне объяснимым.
Под гребнем раскинулось широкое снежное поле. Урсула вгляделась в горные склоны. Высоко над ними на гребне холма изгибалась огромная снежная глыба, поблёскивающая на свету. Не останавливаясь, Баэл начал взбираться на гребень.
Урсула поспешила за ним. Даже в походных ботинках её ноги скользили по снегу.
— Баэл, стой! — крикнула она ему вслед, задыхаясь.
Баэл замедлил шаг, затем повернулся к ней лицом. Его глаза выглядели холодными, как снег.
— Я сражался с твоим дедом в битве при горе Асидейл.
Она не поняла, к чему он клонит.
— Верно. И что?
— Ты видела его руку? Я тот, кто отрубил её. Я чуть не убил его.
— Это была битва, — произнесла Урсула, направляясь к нему.
В глазах Баэла промелькнули тени.
— Ты не понимаешь. Мы оказались по разные стороны войны, которая бушевала ещё до моего рождения. С тех пор, как семь богов впервые спустились на землю. Эмеразель заставила меня убить мою жену. Ты также смертна, и в конце концов она заставит меня убить и тебя тоже. Она всё ещё ненавидит меня за то, что я предпочёл Никсобаса вместо неё, и когда она закончит с тобой, она попытается использовать меня, чтобы убить тебя, — он сделал паузу, когда его глаза снова приобрели свой обычный синевато-серый цвет. — Я люблю тебя, Урсула, но я не могу защитить тебя. Со мной ты не в безопасности.
Урсула ахнула от его признания, в груди у неё потеплело, а сердце учащённо забилось. Она направилась к Баэлу, но громкий треск заставил её замереть.
Когда Урсула подняла глаза, её сердце перестало биться. Чудовищный кусок глыбы откололся и нёсся прямо на них.
Глава 24
— Лавина! — крикнул Баэл, бросившись к ней.
Урсула повернулась, чтобы бежать, зная, что они никогда не успеют вовремя. Пока глыба устремлялась к ним, она раскололась на более мелкие кусочки льда, вызвав ещё больше снежных лавин. Баэл обхватил Урсулу за талию и рванул вперёд, кувырком катясь с гребня, но было слишком поздно.
Лавина обрушилась с рёвом реактивного двигателя. Они покатились вниз по склону среди ледяных глыб размером с маленькие дома. Баэл попытался удержать Урсулу, но в него врезался огромный кусок льда, и он отлетел в сторону. Урсула проваливалась в снег, который тянул за её ноги, как ледяные зыбучие пески. Где-то в глубине души она помнила, что для того, чтобы выжить во время схода лавины, нужно плыть по снегу. Она размахивала руками и брыкалась ногами, изо всех сил стараясь удержать голову над поверхностью.
— Баэл! — крикнула Урсула, и её голос потонул в рёве кружащегося снега. Сквозь белое море она мельком увидела сосновую рощу, несущуюся к ней с головокружительной скоростью. Паника пронзила её разум, когда она приблизилась к стволам… и врезалась прямо в один из них. Кора дерева прижималась к её лицу, а снег, сошедший с лавины, навалился на неё сверху. В одно мгновение солнце исчезло, и Урсула погрузилась в ледяную тьму.
Она противилась снегу, но он сгущался всё плотнее и плотнее, заключая её в ледяные тиски. Как ни странно, несмотря на её ужас, было что-то удивительно умиротворяющее в мягком шорохе скользящего снега и аромате сосновых иголок.
Несмотря на то, что снег набился ей под куртку и забился в штанины, она не чувствовала никакой боли, кроме струйки ледяной воды, стекавшей по позвоночнику, когда снег таял. Урсула пошевелила пальцами ног. Казалось, она совсем не пострадала. Она сделала вдох, но снег не позволил ей сильно расширить легкие.
«Я не умру вот так».
Она попыталась пошевелить руками и ногами, но обнаружила, что они застыли на месте, как будто её опустили в цемент, который мгновенно затвердел.
Жёсткая сосновая ветка прижималась к её щеке, и иглы были острыми, как булавки. Урсула попыталась отодвинуть голову в сторону, но добилась лишь того, что иголки ткнули её в рот.
«Ладно. Я стану одной из жутких историй Каллума».
Урсула заставила себя расслабиться и попыталась сосредоточиться. «Мне нужно придумать план». Но её мозг работал не совсем должным образом, а пальцы на руках и ногах начинали неметь. Она стиснула зубы, когда ещё одна ледяная струйка воды потекла по её спине. Именно тогда у неё появились первые намёки на идею.