Вера. Ты, ты, о, это ты. Я не верю себе, своим глазам, я не верю своим чувствам — но это все-таки ты!
Печорин. Вера!
Вера. Послушай, меня теперь постоянно знобит. То жар, то хлад, то жар, то хлад терзают меня попеременно, я шатаюсь, я мокну, я кашляю.
Печорин. Вера, случайно ль ты сюда приехала или гналась за мной?
Вера. Я вижу тебя словно бы в мареве, в пламени. Все мне кажется, что вот-вот ты растаешь печальною дымкой. Но скажи мне хоть что-нибудь — я должна слышать твой голос.
Печорин. Грустно мне стоять здесь, Вера, и видеть тебя через столько лет.
Вера. Я, может быть, скоро умру. Я чувствую, что слабею. Я таю. Посмотри на эти руки. Они иссохли, с них падают кольца, браслеты. О, ты помнишь, ты помнишь эти руки! Подойди же ко мне. (Заходится в кашле.)
Печорин. Ты кажется, очень больна.
Вера. Несмотря на это я не могу думать о будущей жизни. Я думаю только о тебе. Только о тебе.
Печорин. Вера, никто, как ты, не разгадал меня полностью. Можно ли говорить мне такие вещи?
Вера. Мы давно не видались. Ты узнал меня, узнал? Скажи, ты узнал? Мы переменились оба во многом.
Печорин. Стало быть, ты уже не любишь меня?
Вера. Ты погубишь меня. О, я знаю ты погубишь меня! Несмотря на это я пожертвую всем, чтобы быть с тобой рядом, видеть тебя, но я хочу сохранить хотя бы свою репутацию. Ради сына. Ради наследства для моего малыша. Но, послушай, я не хочу знакомить тебя со своим вторым мужем!
Печорин. Ведь он стар! Стар?!
Вера. Скажи, я очень переменилась? Скажи, ты помнишь ли, помнишь ли ты, как я помню тебя все эти годы, через всю мою жизнь? Скажи, ты узнал меня? Ведь я страшно, необратимо исхудала и я знаю — этот чудовищный пурпур на щеках моих, он пугает, отшатывает, послушай, я кашляю кровью.
Печорин. Твой муж!
Вера. Он слишком стар. Он ничего не замечает.
Печорин. Вера, послушай. Мы знакомы с детства. Ты знаешь мои слабые стороны: злоба, зависть, мстительность.
Вера. Но я знаю и сильные, сильные: ты умен, ты красив, ты жаждешь любви, что бы ни случилось в твоей жизни и в мире, всегда, всегда ты исступленно жаждешь ее одной — любви!
Печорин. Вера! Ты единственная женщина, кого я не смогу обмануть. Сердце мое давно остыло. Оно не ищет счастия, оно не ищет любви страстной и сильной.
Вера. Ты знаешь, что я твоя раба. Я никогда не умела тебе нравиться, и я буду за это наказана — ты разлюбишь меня! О, я прошу тебя, не мучь меня по-прежнему пустыми сомнениями и притворной холодностью, я думаю только о тебе…
Печорин. Иногда я понимаю Вампира. Неужели зло так привлекательно? Я чувствую в себе эту ненасытную жадность, поглощающую страдания и радости других, как пищу, поддерживающую мои душевные силы.
Вера. Не говори, не говори со мной о страсти. Я слаба, я слишком слаба, мне кажется, жизнь вытекает из меня по капле, из кончиков пальцев… кап-кап… Я не смогу, не смогу удержать тебя, совершенно слабые пальцы, руки, грудь… в груди вот здесь теснит и жжет, будто бы давит неопределенное томление, и порой так больно, так больно дышать.
Печорин. Страсть, Вера, — не что иное, как идеи при первом своем развитии. Они, юность сердца, и глупец тот, кто думает всю жизнь ими волноваться.
Вера. Печорин…
Печорин. Да…
Вера. Печорин. Печорин. Печорин. Я знаю, как ты несчастлив. О, я слишком хорошо знаю, как затаил ты свою печаль, Печорин. Ах, как звучит твое имя, в сердце каждой женщины ты отзываешь смутной мимолетной тревогой, Печорин. Пить… Мне нужно пить. У меня постоянно сохнет во рту.
Печорин. В детстве цыганка нагадала мне гибель от злой жены. С тех пор во мне этот непреодолимый страх женитьбы. Но женщин я все ж таки люблю больше всего на свете.
Вера. Вы, мужчины, не понимаете наслаждений взора, пожатий руки… а я, клянусь тебе, я прислушиваясь к твоему голосу, чувствую такое глубокое, странное блаженство, что самые жаркие поцелуи не могут заменить его.
Печорин. Блаженство… Оно сродни счастью. А что есть счастье — насыщенная гордость. Самое первое мое удовольствие — подчинить своей воле все, что меня окружает. Но я не ищу власти безграничной и полной. Зачем? У меня есть лакеи и деньги.
Вера. Знаю! Все об тебе знаю. Но дай мне слово бывать у княгини.
Печорин. Даю тебе слово, Вера. Я стану бывать у княгини.
Вера. И даже — сверх того — обещай мне волочиться за княжной.
Печорин. Зачем?!
Вера. Затем что… затем что… она хороша… очень… и это естественно, это жизненно, это натурально.
Печорин. Я согласен.
Вера. И все же неизъяснимая прелесть в том, что умирая, я люблю тебя.
Бал.
Водяное общество на балу. Зал ресторации, переделанный в залу благородного собрания. Танцы. Группы наблюдающих.
Грушницкий. Печорин, я обожаю балы! Я совершенно счастлив! Скажи, как сидит на мне мундир?
Печорин. Изволь, скажу! Как на корове седло!
Грушницкий. Печорин! Брось ты дуться-то! Что ты за человек! Нас могут убить, убить! Не забывай, Печорин! Потанцуй!
Печорин. Гляди, какие ножки!
Грушницкий. Печорин, я тебе откроюсь…
Печорин. Подожди! Да, вон еще! Здесь полно недурных женщин! Очень недурных!
Грушницкий. Как другу… Другие женщины для меня не существуют более.
Печорин. Ой ли!
Грушницкий. Печорин, не насмехайся над моей любовью! Я безумно люблю княжну Мери! Безумно!
Печорин. Где нам, дуракам, чай пить! Мы уж тут, с краешку перетопчемся. Гляди, княжна!
Грушницкий. Княжна! Ты видел, как она посмотрела? Ты видел этот взгляд.
Печорин. Я уж не смею воспользоваться своей лорнеткой более! А без нее я черт не различаю… Слава Богу.
Грушницкий. Уж я натанцуюсь с княжной. Наговорюсь с ней до упаду!
Печорин. Ну что ж, желаю тебе споткнуться!
Грушницкий. Брюзга противный! (Убегает.)
Княгиня, княжна Мери, потом Грушницкий.
Княгиня. Мери, ты недомогаешь.
Княжна. Нисколько, мама.
Княгиня. Я вижу, Мери, ты недомогаешь!
Княжна. Мама, вам нельзя злоупотреблять этими парами!
Княгиня. Серные пары размягчают кости, Мери. Выпаривают хворь.
Мери. А мне кажется, мама, что серные ванны… «расслабляют вашу психику» (Говорит по-английски.)
Княгиня. Мери, не смотри на этого Грушницкого. Он не жених.
Мери. Мама, он несчастен и не более.
Княгиня. Вся Россия несчастна, дочь моя!
Подходит Грушницкий.
Господин офицер!
Грушницкий. Весь офицерский состав водяного общества к вашим услугам, мадам!
Княгиня. Те юноши в бинтах и орденах, кто они?