Глядя на это небо, она не замечала времени: минуты, часы — пролетали секундами. От одногруппников Стана лениво отмахивалась, продолжая рассматривать голубую гладь, жаль, от Аллы не получилось. Впрочем, она взглянула на часы и мысленно согласилась — пора уже было начинать занятия. Давно пора, но руководитель их практики в лице Ская где-то шлялся. Она с сожалением оторвалась от созерцания потрясающего местного небосклона и присоединилась к остальной «поисковой группе». Весьма неудачливой, надо признать: ни в столовой, ни в диспетчерской — профессора они не нашли.
Алька с друзьями ушли в сторону поля и ангаров, Алекс вел их вперед, будто точно знал дорогу, Стана могла только подивиться такой уверенности в себе, покачать головой и последовать за Аллой, которая не менее спокойно пошла в сторону комнаты потерявшегося профессора.
В коридорах пахло краской и чем-то химическим, последствия недавнего ремонта. Стане было любопытно, как выглядело это место до него? До ремонта, до мира, до войны? Воображение отчего-то рисовало серые стены, частично разбитые и забитые фанерой окна, но она трясла головой и образы пропадали, терялись, сливались с обшитыми пластиком и металлом стенными панелями, с высокими и узкими рамами, прозрачными до боли стеклами, с которых даже транспортировочную защиту кое-где снять не успели. Все вокруг было очень чистым, очень новым, очень вылизанным, почти хрустящим на вкус.
А ей отчаянно хотелось оказаться здесь — до.
Стана улыбнулась своим глупым мыслям и остановилась вместе с Алиной за спиной врача, прямо перед пахнущей клеем и фанерой дверью. Алла постучала, звук мерным рокотом разошелся по коридору, отдаваясь легкой вибрацией в воздухе, стенах. Ей почудилось, что все вокруг расходится волнами, расширяясь и сжимаясь, мир на миг расплылся перед глазами, но за дверью послышались шаркающие шаги — и все снова обрело четкость и плотность.
Ручка медленно повернулась, потом вернулась на свое место. Кто-то сдавленно застонал, Стана недоуменно огляделась и лишь потом поняла, что звук шел из-за двери — нахмуренные брови врача убедили ее в этом окончательно. Алла решительно потянулась к ручке, но дверь распахнулась раньше, чем она успела до нее дотронуться.
Скай стоял, прислонившись к косяку и медленно моргал. Очень медленно, силясь сфокусировать на них взгляд, но не в состоянии сделать это. Кажется, они его разбудили? Стана неуверенно улыбнулась, он зажмурился, прижимая ладонь к глазам, с нажимом проводя по переносице, скуле, щеке.
— Что? — прохрипел профессор и закашлялся. — Сколько времени?
— Ты проспал, — Алла как-то очень задумчиво изучала его лицо. — Влад, все хорошо?
Он кивнул, но даже Стане этот кивок показался каким-то неуверенным. Скай не без труда оторвался от косяка и пошел вглубь комнаты, его пошатывало. Наверное, если бы здесь пахло спиртным, она бы даже не удивилась такому состоянию профессора. Но ничего, кроме резкого запаха кофе в воздухе не чувствовалось.
Скай схватил со стола чашку и осушил ее в пару глотков, только кадык дернулся. Поставил обратно, чудом не уронив и не свалившись сам.
— Не спалось, — все еще хрипловато сказал он. — У ангаров меня подождите, я скоро.
— Хорошо.
Алла обняла их с Алиной за плечи и повела обратно, а Стана с трудом давила в себе желание обернуться. Что-то же было не так? Ну, ведь точно!
Она даже почти определилась «что», когда из ворот впереди показался кусочек того же невозможного неба, серая гладь покрытия взлетки — и Стана забыла обо всем. Одна из машин уже была предусмотрительно выведена на поле, Алекс, Ли и Стас скакали вокруг нее, щупая все, до чего дотягивались. Алька стоял чуть в стороне и наблюдал за друзьями с широкой, чуть насмешливой улыбкой. Они подошли к нему, он обернулся и улыбнулся еще шире.
— Большие мальчики и их большие игрушки, прошу любить и не жаловаться, — он картинно поклонился.
— А ты ростом не вышел? — Алина вздернула бровь.
Друг на пару секунд скорчил обиженную гримасу, но не выдержал, и они втроем расхохотались под снисходительным и веселым взглядом Аллы. Стана оглянулась на ворота, прислушиваясь к ленивым подначками Алины и Альки: они не пытались всерьез обидеть друг друга, просто острили и хихикали — но Ская не было, наверное, все еще приходил в себя после такого странного пробуждения, после утра, наставшего почти вечером. Она оглянулась еще, мысленно махнула рукой и побежала к истребителю, провожаемая громким хохотом самых выдержанных товарищей. В конце концов, большие игрушки могут быть и у больших девочек. Да.
Впрочем, Алька и Алина присоединились к ним минутой спустя. Подруга как-то зачарованно скользила пальцем по блестящей обшивке, ее глаза непривычно блестели, а Алька украдкой тоже прикасался ко всему, чему мог. Максимально незаметно и максимально невозмутимо, волнение выдавал только дергающийся уголок губ.
Истребитель, пусть и учебный, взлетная полоса, ангары — это все было настолько нереальным, настолько фантастическим. Стана так увлеклась, что даже не заметила момента, когда появился профессор, уже собранный и улыбающийся, как обычно. Вздрогнула на приказ строиться, кое-как заняла свое место — почему-то первое с начала — и замерла, вслушиваясь в инструктаж. Летать в паре со Скаем — это успокоило, управлять самой — взволновало. Стану била мелкая дрожь, она не прекратилась даже в кабине, уже с надетым комбезом, уже с надетым шлемом.
— Не мандражируй, — насмешливо зашипело в наушниках. — Машина трясется.
Стану затрясло еще сильнее, Скай расхохотался и хлопнул ее по плечу.
— А если я… — неуверенно прошептала она и осознала, что забыла включить гарнитуру. Щелкнула кнопкой. — А если я все не так сделаю?
— То все так сделаю я, — она не видела его лица, но почему-то была уверена, что Скай улыбается. — Не бойся, Стан.
Она вздохнула и неуверенно, но привычно — заученными на уроках за тренажером движениями — заскользила по сенс-панели. Тренажер вибрировал тоже, но здесь — здесь все было не так. Под касаниями ее пальцев оживала вся машина, с глухим рокотом, с мерным гудением, будто она будила спящего зверя. Стана скользнула рукой вверх, мир сдвинулся. Стана зажмурилась, пальцы судорожно сжались вокруг бесплотной имитации штурвала.
— Не могу, — хрипло шепнула она, снова забывая включить передачу, но сразу исправилась. — Не могу.
— Хорошо, — облитые перчаткой пальцы коснулись плеча. — Давай я.
Что-то неуловимо изменилось в нем, во всей его позе. Она не знала этого Ская, она никогда не видела его, такого: собранного, сосредоточенного, с отрывистыми и резкими, отточенными движениями. Там, где она пыталась быть профессиональной — он был. Пальцы перебирали воздух, а ей казалось, он видит панель: другую панель, другие кнопки, другие рычажки. Истребитель мчался по взлетке, потом оторвался — Стана подавилась вдохом, она будто осталась на земле, а душа — душа летела вместе с машиной, вместе со Скаем.
Он провел пальцами по выступу над их головами и потолок стал прозрачным, и небо было над ними, вокруг них, ярко-голубое, бескрайнее и такое близкое. Скай засмеялся, захрипело в наушниках, резко дернул рукой — и все снова перевернулась, и она опять была будто вне своего тела, будто в невесомости, а внизу — под ней — была земля, далекая и схематичная, словно рисунок на фантике, мелкий, почти неразличимый. Скай снова рассмеялся и она засмеялась вместе с ним, закричала, заплакала.
Она так и не смогла взять управление на себя, не в этот их полет. И еще долго сидела в кабине не двигаясь, когда они уже сели. Кружилась голова, перед глазами плавали точки, тело казалось невыносимо легким, но восторг — восторг не отпускал, не исчезал и прорывался слезами и смехом, смехом и слезами. Скай помог ей спуститься — она упала на колени, упираясь в покрытие руками и плача. Кто-то обнял ее, поднял, увел к воротам. Кто-то усадил ее на землю у стены, она не видела лица сквозь слезы, но цеплялась за чужие предплечья и держалась изо всех сил. Это длилось бесконечно долго, бесконечно. Ровно до тех пор, пока она не разглядела темную точку в небосклоне, выписывающую замысловатые восьмерки, еще какие-то непонятные фигуры. И тогда слезы вдруг остановились, а через подступающую панику пробилось еще какое-то новое, непонятное чувство, сжавшее горло стальным кольцом.