Только вспомнить, что именно снилось, не получалось: странные смазанные образы, чья-то кровь — и тьма. Тьма и женский голос, тьма и слова, слова, которые он почти забыл и — вот ведь — вдруг так отчетливо вспомнил. Скай попытался встать, но тело не слушалось, только на бок перекатиться получилось. И то с трудом.
— Очнулся? — спросил неожиданно серьезный женский голос.
Алла. Она присела на корточки рядом с бортиком кровати и заглянула ему в глаза. Строго, задумчиво. Даже немного зло как-то.
— Что… — с трудом выговорил он и задохнулся.
Губы шевелились неохотно, казалось, он не только двигаться — еще и говорить разучился. Скай сглотнул и это простое действие оказалось для него неожиданно сложным. Алла вздохнула, нажала на какие-то кнопки системы мониторинга и отсоединила капельницу. Из места прокола вытекла одинокая капля густой темной крови, он сморщился, прикрыл глаза, чувствуя, как от сгиба руки по всему телу расходятся странные волны тепла. Алла вздохнула еще раз и вдруг с силой ударила его по плечу, Скай аж подскочил и сел на койке, потирая ноющие мышцы.
— Ты чего?
Язык больше не заплетался, да и двигался он почти нормально. Это что — от капельницы было? Но зачем? Он хотел спросить, даже рот открыл, но увидел в руках Аллы прозрачную пластиковую коробочку от своих — Блэка — таблеток и забыл, как дышать. Пальцы судорожно сжались, Скай сам знал, как жадно сейчас на нее смотрит, знал — и ужасался сам себе.
— Нам прямо-таки надо очень серьезно поговорить, Влад, — со вздохом произнесла Алла, небрежно кидая пустой контейнер на столик. — Откуда у тебя это?
Он с усилием отвел взгляд, прикрыл глаза, успокаиваясь. Сердце бешено частило, противно попискивал кардиомонитор, а на периферии зрения мелькали красные иконки предупреждений. Да что с ним, черт возьми, такое?
— Я не понимаю, Алл. Какая разница?
Она вскинула бровь и склонила голову набок. Совсем как раньше, еще во время войны, когда он приходил за стимуляторами и обезболивающими, хотя стоило просто завалиться спать. Когда она делала так — а потом ругалась, долго и со вкусом, прежде чем выдать требуемое и послать по матушке сексуально-пешеходным.
— Милый друг, — а еще, когда злилась, она тянула слова, совсем как Саша. — Я вот когда тебе про наркоту говорила — это было не руководство к действию, ага? Ага! — подтвердила она после небольшой паузы, не дожидаясь его ответа. — Поэтому еще раз спрашиваю, где ты это взял?
— Кирилл… — он осекся, с запозданием осознавая ее слова. — В смысле, наркота?!
— Ну еб твою мать, — проскулила Алла и замолчала.
Скай молчал тоже. Наркотики — это все объясняло, почти все. Кто б сказал, почему некоторые его… сны? Галлюцинации? А, неважно. Почему они были такими живыми, в общем?
— Долго принимал? — наконец спросила она.
Скай кивнул. Алая, Алая… теплые пальцы, печальная улыбка.
— Я просил у него таблетки, чтобы ее не видеть, — прошептал он скорее себе, чем ей. — А в итоге, видел только ее. Забавно, да?
— Очень, — вклинился в их разговор холодный голос Блэка, и Скай вздрогнул.
Воспоминания накрыли: он видел его лицо, видел кровь, видел растерянные синие глаза. Свое видение тоже видел, и нематериальный, призрачный Блэк убивал Алую, а он — избивал вполне настоящего Кирилла. Пытался остановить. Остановил, да…
Скай поднял голову, Кир стоял в дверях вместе с двумя девочками-студентками, Станой и Алиной. Первая хлопала глазами, сонно и растерянно, вторая смущенно улыбалась, прислонившись к косяку. Юные, невинные, не знающие, что такое смерть и боль на расстоянии вытянутой руки. Он почти завидовал им. Он стыдился, что они видели его вчера.
— Мне тоже очень интересно… — начала Алла, но Кир оборвал ее резким взмахом руки.
— Помолчи. Ты видел — ее?
Друг, как всегда, избегал имени, а Скаю было и смешно, и грустно от этого. Саша. «Александра Киреева погибла в бою под Гродно», — вспомнилась строчка из официального рапорта, и он скривился, кивая.
— Сашу, да, — Кира передернуло от имени, а в душе всколыхнулось мерзкое темное удовлетворение. Что разбудил в нем этот наркотик? — Я многих видел.
— Но ее чаще всего, не так ли? — Скай снова кивнул. — Прекрасно, — друг холодно улыбнулся и развернулся к Алле. — Подготовь все для проведения анализа на процент модификации, девочки тебе помогут.
Анализ? Скай тряхнул головой, но мысли не укладывались. Что он несет? Что происходит?
— Зачем? — в голосе Аллы был только равнодушный интерес.
— Потому что и аналитики, и наши объекты, и я сам сошлись в одном, Алла. Твой блядский, так называемый «друг» — где-то здесь. А значит, ты его покрываешь, поэтому тесты на этот раз я привез с собой.
— Мой друг мертв, насколько я помню, — спокойно ответила она, убирая коробочку, о которой Скай уже почти забыл, в карман халата.
— Судя по всему, недостаточно мертв. И ты об этом прекрасно знаешь, не так ли?
Яда в голосе Блэка хватило бы на все вражеские войска, еще тогда, давно. Но Скай слушал — и не слышал, иронизировал — но где-то на самом краю сознания. В почти агонии бьющегося сознания, потому что слова, пропитанные этим ядом, могли иметь только одно значение.
— Алек жив? — тихо спросил он, и Кирилл вздрогнул, резко выдыхая сквозь зубы.
— Это возможно. Поэтому мы проверим всех и тщательно исследуем все выявленные несоответствия, — в формальной формулировке Скаю слышался запах медикаментов и железа застенков службы безопасности.
— Зачем всех? Алина, Стана, Мари, Алла, повариха наша, — он не смог вспомнить имя. — Их зачем проверять?
— Господи! — Кир закатил глаза. — Лежи, болей, не еби мне голову. Я знаешь ли, не берусь предполагать в каком теле этот умалишенный мог сюда явиться, с сиськами или без сисек!.. — он вдруг осекся. — Скай…
Скай дышал. Ровно, по счету.
Алые тени на периферии взгляда, алые отблески на стенах, на лице друга, на лицах студенток… Последнее отрезвило, почти успокоило.
— Можно сменить тело? — ровно, слишком ровно спросил он.
Алла хрипло, почти истерически засмеялась:
— Ты не знал?!
— Заткнись! — Кир отвесил ей пощечину, только голова мотнулась и на щеке вспыхнул резкий красный след. — Можно, это не самая простая операция, конечно…
— Можно, — перебил Скай, вставая и нависая над ним. Это было почти как давным-давно в их комнате, когда он стоял и слышал его страх: частящее сердце, поверхностное дыхание, звук сглатываемой слюны. — Тогда почему?!
Он не стал заканчивать. Девочки. Студентки.
Ни к чему им это. Ни к чему.
— Скай… — он поднял глаза. — Скай, народ с нетерпением ждал трех генералов авиации. И ты помнишь, как звали этих генералов и…
Хрустнул и переломился под пальцами твердый пластик койки.
— Иди на хуй, Кирилл. Иди на хуй…
Он дышал. Он просто старался дышать, концентрируясь на каждом вдохе, каждом выдохе и не думая, старательно не думая, что если бы… все эти годы…
Звонко и отчаянно засмеялась Алла, Скай слышал в этом звуке бьющееся стекло и свист пуль, слышал хриплый надрывный кашель, слышал глухой, замирающий стук сердца.
Мир вокруг него был слишком алым.
Только Алой в нем не было.
Студентка, Алина подошла, положила руку ему на плечо. Кажется, она хотела что-то сказать, кажется, Кирилл орал на Аллу и кричал, что Алек — это она. Скай почти не слышал их, не разбирал звуки, сливающийся в единый яростный гул, в сплошной алый поток.
Он скинул ее руку и ушел.
Больно.
========== Акт двенадцатый — Nemo debet esse judex in propria causa (Никто не должен быть судьей в своем собственном деле) ==========
А ты, дружище, ещё дитя,
не ровня тяжести вековой.
Запомни: всё на земле — пустяк,
пока ты жив и стоишь прямой.
(Джио Россо)
Проклятый, блядский Алек.
Кирилл не спал, не мог спать. Пытался закрывать глаза, но темнота всматривалась в него мерцающими стальными глазами, пытался вспоминать Олю, Алекса — всех, кого некогда потерял, но они улыбались, криво и насмешливо, щурили серые — чужие — глаза, смеялись, хрипло и отчаянно. Он видел эту блядскую тварь во сне и наяву, в чужих лицах и собственных воспоминаниях, в тенях и на экране планшета.