Всю оставшуюся ночь, лежа в гамаке, в своей крохотной каюте, где едва помещался сундук с вещами, Алиса размышляла о случившемся разговоре и решила обязательно обсудить его с капитаном при случае. Она еще не знала, что подобный случай ей представится нескоро. Следующий день оказался наполнен еще большим количеством тренировок, а время без драянья палубы, которое, как полагала девушка, по примеру прошлого дня ей предоставят в собственное распоряжение, оказалось занято помощью на камбузе. На все ее заверения, что готовить она совершенно не умеет, Бриз лишь отмахивался и сообщал, что его «рукожопые кулинары перец от пороха отличить не смогут», а стало быть, ее помощь в любом случае не помешает. Девушка не знала, что такое перец и не была уверена, что тоже справится с этой задачей, однако понадеялась, что никто в здравом уме не станет держать на камбузе пороха.
Алиса познакомилась с матросом, который временно заведовал, в связи с недавней смертью кока, продовольствием и с облегчением поняла, что капитан на него наговаривал. Серокожий, приземистый и пузатый гоблин, со странным именем Икота управлялся с готовкой вполне неплохо, слабой его чертой, как показалось девушке, было вовсе не отсутствие кулинарных талантов, а то, что он готовил блюда ориентируясь на свой, собственный вкус, который заметно отличался от человеческого. Так что помимо чистки лука и картофеля, основной задачей Алисы стала дегустация и внесение мелких корректировок вроде «слишком сладко», «не надо это солить» и «пойманную крысу давай все же выбросим за борт».
Икота не был столь разговорчив, как вчерашний собеседник Алисы, но все же, даже в его нехитрых ответах и сальных шуточках угадывалось нечто, что она прежде не замечала за матросами на Летучем.
Вечерняя тренировка с вводными от капитана снова завершилась поздней ночью и на сей раз девушка тут же отправилась к себе, проспав до самого утра.
Новый день повторил предыдущий и только к исходу третьих суток им с Бризом наконец удалось поговорить. Впрочем, капитан сам инициировал их разговор, чем несколько удивил Алису. Он подозвал ее к штурвалу корабля сразу после команды «отбой» и сказал:
– Утром мы будем в Чаячьем городке. Объявим три звонка и за старшего останется Керрак, пока я не найду старпома. В городке будем недолго, так что пофорсить по кабакам бойцам не удастся, однако, с тобой я бы хотел там иметь приватную беседу. – Бриз коротко взглянул на Алису, кольнув ее взглядом и продолжил: – Завтра вечером буду в комнате таверны под названием Невеселый Роджер. Слыхала про такую?
– Сама там не была, но где это знаю.
– Отлично. Если вдруг решишь не прийти… Просто отписываю тебя от судна, и ты свободна. Жалование прилетит тебе в инвентарь.
– Я приду, – с улыбкой ответила девушка. Капитан давал ей возможность самой принять решение – уйти с корабля или остаться. Что-то неслыханное! Она списала это на очередную странность Бриза, но вместе с тем поняла, что такое доверие одновременно и льстит ей и пугает. Принятие решений о найме и увольнении офицеров и матросов всегда было за капитанами, и чтобы делать это самостоятельно нужно было просто быть другим. Алиса всегда так считала и так было, но отчего-то события последних дней все чаще намекали девушке, что привычная сторона действительности может оказаться вовсе не такой понятной и простой как видилось раньше.
– Ты хотела со мной поговорить, – в голосе капитана звучал не вопрос, а утверждение, и девушка задумалась было, о том, как он сумел это понять, но решила, что голова у нее и без этой загадки вот-вот развалится.
– Тогда наверно завтра и поговорим, – ответила она. – Это потерпит.
– В таком случае сейчас говорить нам более не о чем, – подытожил Бриз, и положил руки на штурвал, намекая, что их разговор окончен, однако, стоило девушке чуть отойти, он окликнул ее вновь.
– Алиса! И во имя всех океанов, смени уже декорации! – Бриз всплеснул руками, картинно проведя ими вдоль своего тела.
– Да, капитан, – с улыбкой ответила она и ушла в каюту.
Как назло, ночью занялся ливень, и, хотя сильного ветра не было, серое утро с облаками, плотным свинцовым пологом тянущимися от горизонта до горизонта, намекало, что и весь день будет также дождливым.
Их корабль вошел в узкую бухту, в которой находилась пристань, и встал на якорь.
Добравшись на шлюпке до пирса, девушка попрощалась с матросами, что ее проводили и, так и не решив чем заняться, направилась в центр, к любимой таверне, которая была первым ее осмысленным воспоминанием в жизни.