- Ты вернулась... - произнесло это нечто, имевшее облик парня, но явно отличное от человека по составу и сути. Он двинулся ко мне. - Стой, где стоишь! - вытянула я руки. Он остановился. - Кто ты такой? Что творится в этом доме? - Не отвечая, Лухань, или тот, кого я за него принимала, покосился в зеркало и, недовольно отвернувшись, сказал мне: - Я призрак. Разве не видно? До меня доходило сказанное минут пять. Замершая, я изучала его, прорвавшегося посланника потустороннего мира, глазами, тяжело дыша и прикидывая, доставать святое распятие, читать молитвы или щипать себя, чтобы проснуться? Поразмыслив здраво, я нервно засмеялась. - Ну, конечно! Привидений не существует. Что за фокусы? - Я огляделась ещё раз. Откуда-то же должны падать направляющие? Хоть одна лампочка? Но, вообще-то, без темноты такое воссоздать сложно. - Ты запись? - Запись? Тогда почему я говорю с тобой и всё понимаю? - Поняв, что подходить ко мне не стоит, Лухань остался там, где и был. - Неужели ты не помнишь меня? - Его брови сошлись к переносице и глаза кричали о чем-то. Что-то трагичное, что-то болезненное и кровоточащее, как стигматы, появляющиеся без причин, сочилось из его взгляда. - Что я должна помнить? - насторожилась я. Он тоже видел тот эпизод войны? Он знает его? - О том, кто я... кто ты... Разве ничего нет в твоей памяти? - Как твоё имя? - не выдержала я. Со мной разговаривал воздух! Смутный силуэт, сюрреалистическая оболочка, мистический субъект гримуаров! И я говорила с ним. Как с человеком. С кем-то разумным и живым, хотя назвать это существо живым было никак нельзя. Его не существовало! - Лухань. - Меня пронзил укол в сердце. Как в том бреду, что накатил на меня на улице. Раскаленный осколок от бомбы и я, в слезах и мольбе, чтобы он не умирал... Этого не может быть. Просто не может! - Нет, это не правда... я ведь не та девушка... мы ведь не погибли во время войны? - Я замотала головой, отбиваясь от возвратившихся картин, превращавшихся в мои собственные воспоминания. Но как это случилось? Мне так мало лет, откуда я знаю о войне? Я не верила в прошлые жизни. До сегодняшнего дня. Лухань смотрел на меня, не сводя глаз, будто ожидая, что я сама приду к окончательному умозаключению, без подсказок. И когда моё лицо стало выдавать, что я поддаюсь вере в невозможное, его взгляд согрелся, как мог бы потеплеть взгляд мученика, с сожалением глядящего на разделяющего его муки и собирающегося погибнуть вместе с ним. - Так... мы... любили друг друга во время войны? Мы умерли тогда? - Мы любили друг друга всегда, - тихо произнес Лухань и вытянул руку. - И умирали много раз. Хочешь ли ты вспомнить ещё что-то? Завороженная его странными словами, я отстранилась от стены и, сделав шаг, посмотрела на его протянутую руку. Не знаю, настоящий ли он призрак или моя галлюцинация - как печально сойти с ума в столь юном возрасте! - но, кажется, вреда он не причинит. Разве может нанести вред тот, кто не имеет плоти? Я протянула свою руку навстречу, осторожно подводя пальцы к пальцам. В тот миг, когда они достигли друг друга, я поняла, что не ощущаю его. Лухань был лишь видимостью, но не телом. Он был совершенно нереален, и мои пальцы проходили сквозь его ладонь. Испугано подняв глаза, я увидела, как трясутся его губы, как он водит из стороны в сторону головой, умиравший вместе с надеждой нежилец. Он хотел ощутить что-то, хотел почувствовать, но не смог. На мой язык подкрадывались сожаления, но тотчас, едва я собралась забрать свою руку обратно, в меня вошла очередная волна, подобная той, что затопила моё сознание у ограды. Вихрь и темнота стали поглощать разум, забирая мой дух и швыряя его куда-то далеко-далеко.
- Быть наложницей императора - великая честь! - сказал отец, отталкивая меня в сторону дворцового распорядителя. Вместе с ним стояла стража, готовая принудить меня силой, если понадобится. Я, словно намагниченная, вернулась обратно, цепляясь за отца, но тот, не дав обнять себя, пихнул меня сильнее. Я упала в его ноги, плача и умоляя, чтобы он сделал что-нибудь, чтобы не отдавал меня во дворец. - Прекрати стенать, девчонка! - подхватил меня под плечи поверенный императора и потянул на себя. - Ты замечена самим владыкой Поднебесной! Смеешь ли ты лить слезы? - Но я не слушала его. - Отец, прошу тебя! Отец... Лухань! - Замолчи! - Он, который был моим родителем и защитником, подошел и ударил меня по лицу, грозно сверкнув глазами. - Я не знаю о ком ты! Тебя ждет великое предназначение! Но он знал. Знал, что я была обручена со своим возлюбленным, который отъехал получить в столицу повышение, чтобы вернуться ко мне, и мы могли соединиться. Но в тот момент, когда он уехал, меня заметил император, проезжавший мимо всего однажды и посетивший наш дом. Дом высокопоставленного чиновника. Будь проклята эта высокородность! Заметив меня, правитель пожелал меня себе. Сделать одной из многих, тех, что посвящают свою жизнь одному-единственному - ублажать его, немолодого, не слишком красивого и требовательного, временами жестокого и быстро остывающего к тому, что распаляло ещё вчера. Но всякая наложница надеялась родить сына, получая возможность сделаться императрицей. Мне на это было всё равно, я не представляла себя без Луханя. Я не видела своей жизни без него, принадлежа другому. Я едва успела написать письмо ему, но если оно не дойдет, если он не получит его? А даже если получит, то что сделает? Что он сможет? Нет, я зря отослала ему послание. Пусть лучше думает, что я пропала, умерла, но не обесчещена другим, не делю ложе с другим, не изменила возлюбленному.