- Что ж, значит, и не в этой жизни, - обреченно прошептал Лухан, сев на пол. Я рухнула напротив него, стукнув рюкзаком за спиной о паркет. Рука отвыкла рефлекторно тянуться, чтобы лечь на плечо, или взять ладонь. Желание осталось, но бездумных движений уже не было. Прежде я думала о том, как отзовется моя попытка на его чувствах, всколыхнет вновь боль невозможности. Зачем же?.. Я сдерживалась.
- Хватит. Эта должна стать последней, - непререкаемым тоном сорвались у меня слова. Неземное, обожаемое привидение подняло на меня немного испуганный взгляд.
- Ты же не собираешься?..
- Нет, но я найду способ! Чего бы это ни стоило. Если надо продать душу или принести в жертву козу на перекрестке – я сделаю это! И мне решительно всё равно, если кто-то вздумает меня останавливать.
- А что… что если наши души уже проданы и не принадлежат нам? – предположил он.
- Значит, выкупим обратно! – я поднялась, нервно зашагав по комнате. – Так не может быть! Не может!
- Только не печалься, - поднялся Лухан и подошел ко мне.
- Я не печалюсь – я злюсь! – беглый взгляд на окно напомнил мне, что я обещала не задерживаться. Нельзя вызывать подозрения, иначе я не знаю, что произойдет. Меня выгонят из дома? Кто знает… Скорее перестанут выпускать, а это куда страшнее, потому что если выгонят, то я найду приют здесь. Буду недоедать, и питаться лишь в школе – всё равно. – Прости, но сегодня мне нужно уйти, - глаза Лухана тут же замигали сигналом о помощи. Он поблек в воздухе. Моё отсутствие, да и вообще, наверное, отсутствие какой-либо жизни в моём лице, тяготили его как ни что другое. – Пожалуйста, потерпи, ладно? Я и завтра пропущу день, чтобы успокоить родителей. Когда они перестанут быть такими подозрительными, расслабятся хоть чуть-чуть, я тут же приду, и надолго. Хорошо?
- Я понимаю, - обреченно кивнул Лухан, понимая, действительно понимая, но не имея возможности принять такую горечь, такую пустоту и обделенность. Годы тоски и молчания, иллюзий и тщетных чаяний могли закалить его и прибавить терпения, но они не сделали часы его одиночества радостнее. – Я буду ждать, - в который раз, смиренно изрек он, провожая меня до порога. Когда я отходила, уже почти на дороге, то за спиной, вдали, едва раздались переливы мелодии, но уже иной, до того пронизанной слезами разорванной души, что я поежилась, припустив оттуда быстрее. Слышать боль частицы себя, то же самое, что видеть её и чувствовать.
* * *
Обратившись к самой близкой подруге за помощью, я переговаривалась с ней шепотом на уроке:
- Я буду предупреждать тебя, когда я якобы у тебя в гостях и, если что, если позвонят мои, ты скажешь им, что я у тебя, ладно?
- А если они попросят тебя к телефону?
- Скажешь, что я в туалете, только что вышла, или разговариваю по мобильному, что угодно! Позвонишь мне, и сообщишь, если вдруг меня начнут искать, ладно?
- Хорошо, - запомнила всё она, соглашаясь на заговор против родителей. – Но для чего всё это? Где ты на самом деле-то пропадаешь?
- Да так… есть кое-что, о чем я не могу сказать дома, - подруга с беспокойством осмотрела меня.
- Это… ничего такого, серьёзного? В смысле, ты уверена, что не совершаешь чего-нибудь противозаконного?
- Шутишь? – уловила я, куда она клонит, и хмыкнула. – Я не связалась с плохой компанией и не принимаю наркотики, успокойся.
- А в чем же тогда дело? – я подумала некоторое время, насколько стоит быть откровенной.
- Я встречаюсь с парнем, - глаза рядом со мной округлились.
- Ого! А почему бы не представить его родителям? Или они настолько строги, что запретят тебе отношения? – я покачала головой. С обычным молодым человеком, наверное, разрешили бы походить за ручку. Но с привидением? Вряд ли. Даже если любые попытки между нами исключают интим, разврат и нежелательную подростковую беременность, им всё равно будет предпочтительнее живой ухажер дочери, а не такой, зависший в подлунном мире, но наполовину погруженный в небесный эфир. – А меня с ним познакомишь?
- Дело в том, что он… немного специфичный, - издалека зашла я. Подруга непонимающе насторожилась.
- Это как? Хиппи? Идейный? Сторонник сексуальных свобод?
- Нет-нет, - одумалась я говорить что-либо близкое к правде. Не поймет. – Он просто старше меня… намного. Это не понравится маме и папе, я уверена.
- Намного – это на сколько? – любопытство уже снедало её. Любовные перипетии - любимые темы всех девушек.
- На семнадцать лет, - выдохнула я, и получила очередной возглас подруги, за который та схватила выговор от преподавателя. Она пригнула голову, чтобы не привлекать внимание.
- Ему тридцать четыре? Он извращенец? – ошарашено промямлила она над партой.
- Нет, он ко мне даже не пристаёт, - поджав губы, я принялась писать урок, всем видом показывая, что остальные подробности не хочу извлекать из своей личной жизни.
- Да уж. Точно, специфичный, - согласилась подруга.
* * *
Пытаясь менять своё расписание и подстраивать его под свидания без последствий, я шла к Лухану сразу после школы, ненадолго, сочиняя для родителей увеличенное количество уроков. Я старалась выходить из дома, когда их там не было, чтобы не объясняться на выходе, а когда приходила – старалась делать это не слишком поздно, - вроде бы проще получалось оправдываться задним числом. Подруга не подводила и дважды выручила меня, предупредив, что родители звонили ей. Я тут же неслась обратно, домой, делая вид, что как раз пришла от неё, потому меня у неё и не было, что я уже вышла. Конспирация удавалась и всё, казалось бы, шло гладко. За исключением того, что мы с Луханом никак не приблизились к решению нашей проблемы, или хотя бы её разгадке.
Опершись спинами о стену, которая не выпускала Лухана, мы смотрели фильм «Призрак» с Патриком Суэйзи и Деми Мур. Планшетник лежал на моих коленях. Каждый раз, когда я досматривала это кино, я плакала, но теперь у меня была двойная причина. Я попала в такую же ситуацию, что и героиня. И когда она в конце отпускала душу своего парня, видя, как она исчезает в луче райского света, я не понимала, как она остаётся жить дальше… неужели она видит смысл в себе без него или надеется найти кого-то, кого полюбит так же? Как возможно пережить бесповоротное расставание? Нет, это не любовь… раньше я верила этому финалу, а теперь нет.
- Эй, перестань! – улыбаясь, пихнул плечом сквозь меня Лухан, глядя, как слезы катятся по щекам под титры. Я нажала «стоп» и, выпрямив затекшие ноги, вытерла лицо поверх ладоней молодого человека, напрасно пытавшегося сделать это за меня. – Я же здесь. У нас так не будет.
- Всё равно это невыносимо, думать об этом… чувствовать-то трудно, а если ещё думать о том, что чувствуешь! – я повернулась к нему. Свет и электричество в заброшенном особняке не работали, давно отключенные за неуплату отсутствующими владельцами. В темноте сумерек Лухан опять светлел и проявлялся ярче. – У меня аж поджилки трясутся и под ребрами болит! У тебя бывает, чтоб где-нибудь болело?