Блейд откинулся назад, облокотившись на край ванны, и наблюдал за помощницей сквозь полуприкрытые веки. Он поймал ее за запястье и прижал к своей груди, намекая, чтобы она продолжала мытье.
— Веселая эт штука, хранить секреты, — произнес он. — Никада не знаешь, скока известно другим людям.
Онор побледнела, а у Блейда сердце ухнуло куда-то вниз. Член мгновенно обмяк. Иисусе. Ляпнул наугад, а попал прямо в цель. Блейду показалось, что мир вокруг пошатнулся.
— Раз уж он хорош для тебя, то че я нет? — прорычал он. — Черт возьми. Ты его любишь?
— Люблю его? — У Онории отвисла челюсть.
В этих восхитительных карих глазах появилось определенное выражение — и оно обещало только неприятности. На мгновение Блейду показалось, что он совершил огромную ошибку.
— Люблю его? — повторила она. Вода капала на пол из сжатой в кулаке мочалки. Онория, казалось, обдумывала вопрос. — Да. Думаю, я люблю его, хотя иногда мне хочется об этом забыть.
Она бросила в господина мочалкой, но он ее поймал. Мыльная пена полетела во все стороны.
— И тем не менее ты задал неверный вопрос, — ответила Онория. — Следовало спросить, хотелось ли мне его поцеловать.
Блейд резко поднял голову — как ищейка, почуявшая лисицу.
— Ты о чем гришь?
— Я испытываю непреодолимое желание не отвечать тебе, — произнесла она.
Блейд схватил ее за руку.
— Онория, — предупреждающе прорычал он. — Он че, был твоим полюбовником?
— Отпусти.
— Ответь на вопрос.
Их взгляды схлестнулись в напряженной тишине. Онория дернула рукой, но черта с два он ее отпустит, пока не услышит ответ.
— Нет, — прошептала она. — И я не хочу, чтобы он им стал. — Ее боевой запал словно испарился. — Хотя мне стоило бы тебя помучить.
Волна облегчения вышибла из груди весь воздух.
— Ты не настолько жестока.
На ее глазах вдруг выступили слезы.
— Разве? Возможно, ненамеренно. — Две крупные капли покатились по щекам, и плечи тяжело опустились. — Я сейчас так хочу злиться на тебя, но у меня не осталось сил.
Слеза скатилась с подбородка и упала в ванну. Блейд уставился на рябь, которая пошла по воде, и вспомнил про круги под глазами гостьи, которые упустил из виду в порыве похоти и ревности.
— Ты плакала. Перед тем, как прийти сюда.
— Да.
Блейд потянулся и погладил ее по щеке. Большая соленая слезинка скользнула по его пальцу.
— И те нужна была моя подмога. — Чувство вины жгло его изнутри. — Ну, до того, как я стал вести себя словно чертов идиот.
Онория прижалась щекой к его ладони, как котенок в поисках ласки. Теплая ладошка сжала его руку, удерживая на месте.
— Я кое-что натворила. Думала… Думала, я смогу это остановить. Смогу помочь Чарли, но в итоге лишь причинила ему боль.
Ее глаза замерцали от навернувшихся слез. Она зажмурилась и дала им волю.
Блейд не смог удержаться. Наклонился и поцеловал Онорию в щеку, прижавшись губами к соленой коже.
— Да в те нисколечко злости нет! Что б ты ни натворила, ты старалась, как лучше.
— Так ли? Или, быть может, дело в другом? В гордости? Или желании… контролировать ситуацию? Я оказалась чертовски слепа. Было поздно. — Всхлип рвался из горла, но она заглушила его. — Уже давно было поздно.
Блейд обнял бедняжку и крепко прижал к груди. Проклятье, как же чертовски приятно обнимать Онорию вот так, без этой ее привычной жесткости.
— Тише, милашка, — пробормотал он, гладя ее по волосам.
Она робко обняла господина в ответ и уткнулась лицом ему в шею.
— Мне так страшно. Но ты был добр ко мне. Никогда бы не подумала. Только не от голубокровного. Но, может — может, — все не так уж и плохо на самом деле.
— Вот теперь я не понимаю, о чем ты толкуешь, милая.
Онория отстранилась и серьезно посмотрела на Блейда. Она не была плаксой, и все же при виде ее слез у него почему-то сдавило в груди.
— Я могу тебе доверять? — спросила Онория.
Ее тон был крайне серьезным, и это заставило его задуматься, прежде чем ответить.
— Я б тя никада не тронул. Или кого-то из твоих близких.
— Обещаешь?
— Обещаю, — сказал он.
Она грустно улыбнулась:
— Тогда, думаю, пора выбираться из этой ванны. Тебе надо кое-что увидеть.
Глава девятнадцатая
Домой они шли в молчании. Какие бы вопросы ни задавал Блейд, Онория отказывалась отвечать. На самом деле, вспышка упрямства, которое она выказала в его покоях, угасла под давлением настороженности. Сейчас Онория притихла и задумалась, обняв себя руками, словно замерзла.