— Часть меня никогда не захочет уезжать отсюда. — Он отодвинулся, встречаясь со мной взглядом, в котором отчетливо читался неприкрытый голод. Такой не встретишь у обычных мужчин. Он был…. другой. Не могу объяснить, но я ощущала себя желанной. Обожаемой. Любимой. Не просто как… объект для секса на мгновение, а скорее… необходимостью.
Эли покачал головой, обхватывая рукой мой затылок и касаясь губами моих губ. Солнце уже зашло, ветер обдувал мою влажную кожу, поэтому по телу побежали мурашки. Но в объятиях Эли я едва замечала это. Его губы обрушились на мои, язык медленно скользнул внутрь, и я растворилась в его властном, чувственном поцелуе. И стоило мне прижать ладонь к его груди, проводя пальцами линии к его животу, он остановился и поднял голову. По его губам скользнула горькая, как мне показалось, улыбка.
— И чтобы доказать тебе, что я не просто озабоченный вампир, который только и хочет забраться к тебе в трусики, мы вернемся в лагерь. Сейчас же.
С куда меньшим изяществом, Элигиус Дюпре опрокинул меня прямо в Атлантический Океан, и направился прямиком к пляжу.
— Погоди! — Окликнула я его, сидя в воде. — Раз уж ты хочешь забраться в мои трусики, я не возражаю!
Эли рассмеялся:
— Нет.
Я шлепнула по воде рукой и выругалась на румынском. После чего Эли повернулся и в шоке уставился на меня, а затем расхохотался так громко, что стало слышно на всем острове. Я нырнула под воду, чтобы остудить свое разгоряченное тело.
По правде говоря, сидеть вокруг костра на пограничном острове Джорджии в компании древних вампиров, чародеев — Гала, и подростков с вампирскими примочками было гораздо интересней, чем зависать с одногодками. Без обмана — это было нереально. Странно. О, и Зетти… не стоит забывать об огроменном Тибетце. Дело в том, что он сидел как раз напротив меня с мешочком праха из костей черного кота (надеюсь кости были извлечены после смерти бедняги, впрочем, кое-какие сомнения у меня на сей счет имелись), кладбищенской земли и Бог знает, что там еще намешала Эстель, все это вызывало у меня желанием написать матери Зетти в Катманду и пожаловаться на него. Он был очень суеверным чуваком, который больше не доверял мне, и, вероятно, это было надолго, прежде чем он сможет доверять мне снова. Я очень напугала его, когда очищалась от вампирского яда.
Я огляделась по сторонам. Конечно, Дюпре были такими же очаровательными, французскими личностями. Фин и Люк сидели и разговаривали, Люк чистил кусок деревяшки и кидал щепки в песок. Как ни странно, оба выглядели серьезно, и это заставило меня задуматься, о чем они говорили. Жилль и Элис сидели рядом с ними и были полностью поглощены друг другом, это было очень мило, учитывая, сколько лет они были вместе. Жилль держал Элис за руку, ее глаза горели, когда она смотрела на него. Думаю, это одна из величайших привилегий вампиров: когда они тебя любят, они действительно любят тебя — навязчиво, верно и навсегда. Мне нравится это.
Джози сидела рядом с Сетом; разговаривая, они наклонились друг к другу. Каждую секунду, один или другой, или оба, смеялись над какой-то личной шуткой, которой они делились. Они стали очень близки с тех пор, как люди были спасены и доставлены на Остров, и пока она держала свои клыки подальше от артерий моего брата, я была совершенно спокойна.
Команда «Повелитель мух», в футболках и шортах, сидела на досках, скорчившись и утопая босыми ногами в песке. Риггс держал палку, которой продолжал тыкать в огонь, вызывая снопы красных искр, пролетающих над их головами. Уже дважды взглянув на меня, он поднимал одну бровь и ухмылялся. Я покачала головой. В чем паренек нуждался… так это чувственном стремлении вампира. Он был достаточно плох, когда просто был несовершеннолетним достигшим половой зрелости Риггсом. А теперь? Хорош как Бог. Тем не менее, я не могла не понравиться ребенку. Я смотрела, как он пикируется с мальчиком по имени Якоб — оба одной комплекции, одного роста. Риггс был быстрым и двигался с такой грацией, казалось, будто он парил. Как Сет, он созрел физически, и чертовски быстро. Мысленно, в той или иной степени. Я была свидетелем его напряженной концентрации, во время спарринга. Исчезла неловкая угловатость пятнадцатилетнего мальчика. Я была очень впечатлена. Мне было жалко всех родителей молодых девушек в Саванне.
Эстель и Проповедник сидели по одну сторону от меня, Джек и Туба по другую сторону от них. Время от времени Туб бросал на меня взгляд, потом усмехался, его широкая белая улыбка, казалось, сияла в темноте.