Голос священника, глубокий, ровный, утешительный, заполнил мои уши, и все остальные звуки города исчезли. Я понятия не имела, что он говорит, он говорил в основном по-латыни и время от времени произносил английское «аминь». Это успокоило меня, настолько, что мое тело расслабилось, пульсация в голове ослабла, и мое дыхание вернулось в норму. Не знаю почему, но я чувствовала себя в безопасности. Меня поразила мысль, что я уже много лет не была в церкви.
Я прислушалась, не вернулись ли Никс и Люк, слышала время от времени хихиканье Джози, знакомый смешок моего брата и низкое гудение телевизора с сериалом «Место преступления: Майами». Мои веки отяжелели, я устала, звуки стали более отдаленными, и не успела я опомниться, как снова уплыла.
Я обнаружила, что блуждаю по коридорам огромного замка, построенного из древнего камня, деревянных балок и старинных гобеленов. На подоконнике сидела серая кошка и дремала, ее мурлыканье гудело во мне. Вокруг никого не было — поначалу. Вскоре, однако, я услышала смех и последовала за ним в дальнюю комнату наверху.
Меня пробрал озноб, и когда я взглянула на себя, то поняла почему. На мне не было ничего, кроме гранатового шелкового халата, пары черных сапог с шипами, зашнурованных сзади и доходивших до бедер, мои волосы были завиты и свободно уложены на голове. Гранатовое шелковое колье украшало мое горло. Почему я так одета? Где же я была?
Я продолжала идти, но чем больше я искала остальных, тем дальше, казалось, удалялись голоса. Затем я затерялась глубоко в недрах замка, где свет был более тусклым, тени вытягивались в длину, и холод пробирал до костей. Я затянула края халата, но он был узким и тесным.
Наконец, я увидела свет, мерцающий под закрытой дверью, и прижалась щекой к старому дереву. Внутри было тепло.
— Войди, — раздался изнутри знакомый голос. — Я хочу тебе кое-что показать.
Как будто я не контролировала свои действия, мои ладони прижались к двери, и я толкнула ее. Дверь качнулась на скрипучих петлях, и, заглянув внутрь, я увидела стоящего рядом с ревущим огнем Викториана Аркоса. С ног до головы, вплоть до кожаных ботинок, он был одет во все черное, от фирмы Армани. Его длинные волосы были свободно заплетены в косу. Мое тело тут же напряглось от страха, я попятилась и закрыла дверь.
— Не убегай, — сказал он.
Викториан стоял позади меня, в коридоре. Его дыхание коснулось моего уха.
— Обернись.
Как будто это был кто-то другой, мое тело повернулось к нему лицом. У меня не было никакого контроля. Стоя спиной к двери, я смотрела на его красоту, затаив дыхание, потеряв дар речи.
— Эли сохранил тебе жизнь. Почему? Что вы там вдвоем обсуждали?
— Ах, да. У Элигия не было другого выбора, кроме как сохранить мне жизнь. И я предоставлю ему самому объяснять почему. Все гораздо сложнее, чем ты или он можете себе представить. А теперь довольно болтовни. Я дорожу этим временем с тобой, и я не хочу никакого другого вмешательства.
Он пристально посмотрел мне в глаза.
— Я знаю, что ты хочешь, чтобы я прикоснулся к тебе, Райли, — сказал он, и его экзотический акцент затопил меня, когда он внезапно прекратил любые дальнейшие вопросы. Они вертелись у меня на языке, но я не могла говорить. — Так же сильно, как я хочу, чтобы ты прикоснулся ко мне.
Он поднял руку и задел костяшкой пальца сначала мою челюсть, затем провел ею вниз по моему горлу, поймав материал моего халата и сбросив его с моего плеча.
— Твой боди-арт завораживает меня, — сказал он. Когда он наклонился ближе, чтобы осмотреть мою покрытую чернилами кожу, его дыхание коснулось меня, прошептало, завлекая. — Так же, как ты очаровываешь меня, — продолжил он, его карие глаза встретились с моими, когда его рука, скользнув по моему плечу, опустилась к поясу, связывающему шелковистую ткань вместе.
Он медленно потянул за пояс, пока узел не развязался, и халат не распахнулся, открывая дорожку кожи между моими грудями, вплоть до маленького треугольника шелка, который был моими трусиками. Глаза Викториана потемнели.
— Ты не можешь продолжать так мучить меня в моем подсознании, — сказала я, не сводя с него глаз. — Ты можешь контролировать меня, но на самом деле ты добиваешься не меня, не так ли? На самом деле ты не ко мне прикасаешься, и не от меня получаешь удовольствие. Меня заставляют, не позволяя говорить ни слова и контролировать ситуацию. С таким же успехом ты мог бы иметь гребаную надувную куклу, Викториан.
На мгновение его глаза закатились, и на лице появилось выражение полного удовлетворения. Затем он посмотрел на меня.
— То, как ты произносишь мое имя, то, как оно слетает с твоего языка и с твоих губ, делает меня твердым, — прошептал он мне на ухо, прижимаясь ко мне всем телом. — Потрогай сама, Райли.