— Привет, Райли, — Джози внезапно возникла позади меня.
Я обернулась и, к своему удивлению, увидела сногсшибательную девушку в разноцветном платье на бретелях длиной до пола. Длинные волны волос слегка убраны сзади заколкой. Фиолетовые туфли добавили ей немного роста. Сет стоял рядом с ней, заметно покрасневший. Джози взглянула на Сета.
— Я и не заметила, — затем повернулась ко мне. Как обычно, по ее лицу ничего нельзя было прочесть. — Тебе нравится?
— Абсолютно, — ответила я, кивнув. — Выглядишь на… восемнадцать.
Намек на улыбку коснулся ее губ. Голубые глаза смотрели на меня.
— Ты так думаешь?
— Без сомнения, — я действительно так думала. — Особенно мне нравится, как ты подвела глаза. — Я кивнула. — Круто. Прямо как Клеопатра. Надо будет попробовать так же.
Лицо Джози засияло гордостью.
— Спасибо, Райли. — Она взглянула на Сета. — Хочешь поиграть в Xbox до ужина?
— Конечно, — ответил он, взглянув на меня и вскинув темные брови. — Увидимся позже, сестренка.
Я посмотрела, как мой брат поспешил исчезнуть в игровой комнате с двухсот-плюс-летней вампиршей. Я когда-нибудь привыкну?
— Выглядишь отпадно, детка, — Люк внезапно возник рядом. — Существует одежда, которая тебе не идет?
На мгновение я задумалась:
— Танцевальное платье для кадрили?
Люк засмеялся.
— Пытаюсь это представить. Ты все равно будешь выглядеть горячо — оборки и все прочее.
— Выглядеть горячо в чем? — сказал Фин, приближаясь к нам.
— В платье для кадрили, — сказал Люк, его глаза мерцали.
— Абсолютно, — согласился Фин. Я лишь покачала головой. Как я и говорила, родные братья Эли были беззаботны и беспечны.
— Им некого защищать, — внезапно зазвучал голос Эли у моего уха. — Мне есть.
Я молча встретила его взгляд. Он обогнул меня и присоединился к братьям. Уверяю вас, более эффектной группы парней на свете не существует. Все трое взглянули на меня. Все трое, даже Эли, усмехнулись. Город самолюбия с тестостероном, бьющим через край. Спесивые вампиры.
Эли понадобилось немного времени, чтобы вернуться к беспокойству. И как бы бесподобно он не выглядел в черном костюме и галстуке от Армани, бешенство безмолвно бурлило в нем — чертов ребенок. Мужчины, смертные или нечисть, все равно — долбанные дети. Мне так и хотелось взять огромную креветку Джамбо за хвост и швырнуть в него. Или стручком маринованной спаржи… шлепнуть по лицу. Любое блюдо превращается в оружие и, если бы я не была так зла на него, я бы рассмеялась сама с себя. Что за идиотка. Но, черт возьми, ничего не могу поделать. Ненавижу ссоры.
К концу ужина я уже думала, что Эли успокоился; он продолжал беседовать по-французски со своим отцом (оглядываясь назад, я должна была заподозрить, что что-то не так, потому что Жиль частенько пристально на меня поглядывал) и немного шутил с Люком и Фином. В промежутках, однако, он бросал на меня глубокие, напряженные взгляды, от которых у меня перехватывало дыхание — и в то же время мне хотелось выцарапать ему глаза. Он усмехнулся после этой мысли, и я действительно надеялась, что он расслабится. Мне следовало бы знать лучше.
Мы закончили ужин только после девяти вечера. Сет и Джози собрались попрыгать по зданиям на Бэй Стрит и, поскольку Люк и Фин согласились составить им компанию, я не возражала. Способности Сета усиливались, и быстро. Он был уже почти так же быстр как Люк. Я даже подумала, что это хороший способ выпустить пар и для меня и подумывала к ним присоединиться, но Эли схватил меня под локоть и наклонился к моему уху.
— Не сегодня, — сказал он, прежде чем увести меня мимо удивленных родственников прямиком в свою личную комнату наверху.
Если бы я не была обладательницей хреновой тучи самоуверенности, я бы испугалась. То есть, я серьезно. В моих венах течет восхитительная, аппетитная, хоть и подпорченная стригоями, первоклассная кровь-наркота очень привлекающая вампиров, и вампир, который весь вечер прожигал меня взглядом, тащит меня в полностью уединенную комнату с единственной чертовской целью. Другой бы подумал, что я лишилась разума. А я была заведена на полную. Так мы никогда не доберемся до его квартиры.
Как только мы приблизились к его покоям, свет потускнел, тени замерцали на старых кирпичных стенах, и мощное присутствие Эли и нарастающее напряжение чуть не задушили меня, сомкнулись вокруг меня, как невидимый шелковый плащ.
Чем дальше мы шли по коридору, тем темнее становилось, тем более душным становился воздух, света было меньше, чем от пламени свечи. Мы были в другом месте, в другое время. В конце коридора широкие двойные двери, ведущие в жилье Эли. Напряжение переполняло меня. Я резко остановилась.
— Эли, — мой голос оказался слабее, чем я рассчитывала. В мгновение ока его руки схватили меня за бедра и сильно прижали к стене; он последовал за мной, наклоняясь ближе, тесня меня. От удара у меня перехватило дыхание, и я уставилась в ледяные, злые лазурные глаза Эли. Они с яростью осматривали меня.
— Что? — с нажимом спросила я, пытаясь его оттолкнуть. Хотя больше похоже на попытку подвинуть бетонную стену.
— Я, — его голос слишком спокоен, — не люблю делиться. Что мое — принадлежит только мне. И мне не нравится терять контроль и быть беспомощным. Но последнее время я чувствую и то, и другое. Я вижу две вещи, которым необходимо произойти: Викториану умереть, так же как и тому, что течет в твоей крови.
Его пальцы впились в мои бедра, его тело прижалось к моему. Хотя на его лице плясали серые искаженные тени, его глаза почти светились, когда он смотрел на меня; напряженные, сияющие и мертвенно-бледные.
— И я, мать его, серьезен.
Я посмотрела на него, уже не так ошеломленно. Я уже успела понять, что Эли был тем еще собственником, когда дело касалось меня. Плюс к этому его вспыльчивость.
— Знаешь, занятия по управлению гневом могут помочь, или чуток Ксанакса…
Губы Эли накрыли мои, быстро заглушая любые дальнейшие слова психиатрической или медицинской мудрости, которые я могла бы предложить. Мне было все равно. Мое желание к нему росло на протяжение всей ночи, так же как и его напряжение. Я схватила его за шею, запустила пальцы в его волосы и поцеловала в ответ — крепко. Наши языки соприкоснулись, переплелись, и это ощущение разожгло необузданную жажду, которая едва не воспламенило комнату. Я застонала, облизала его нижнюю губу, снова крепко поцеловала и оттолкнула Эли. Его спина ударилась о кирпичную стену так же сильно, как и моя. Мной руководили гнев и страсть. Невольно мы стали участниками битвы за контроль. Но мы оба проиграли.
Наши рты слились воедино. Мои пальцы вцепились в пиджак Эли, сбросили его с плеч, и он упал на пол. Вслепую я возилась с его галстуком и, наконец, ослабила его достаточно, чтобы снять с шеи, не задушив. Наши задыхающиеся стоны и отчаянные поцелуи заполнили безмолвный коридор, как в порнофильме, и где-то на задворках моего едва соображающего мозга я могла слышать их громкость. Это возбудило меня, и я обнаружила, что ищу обнаженную кожу Эли, почти безумно желая прикоснуться к нему. Я расстегнула пуговицы на его рубашке, вытащила подол из брюк и сбросила его, только чтобы найти нижнее белье.
— Черт, — ругнулась я разочарованно, почувствовав губами, что Эли улыбнулся. Он разорвал наш поцелуй настолько, чтобы хватило времени стянуть майку через голову и швырнуть куда подальше. Возобновив поцелуй, он медленно притянув мои губы, эротично провел языком по моей нижней губе, зубам — это опьянило меня. Он был сладок на вкус, как кокос, и эта другая неописуемая, непреодолимая вампирская вещь, которая была соблазнительной и уникальной для Эли. Когда мои руки скользнули по его безупречной коже, по мышцам, врезавшимся в грудь и ниже, в живот, я вздрогнула, будто почувствовала его внутри себя. Я оседлала его ногу обеими своими и наклонилась к нему, вдыхая, пробуя на вкус, пожирая, а он крепко прижал меня к своему бедру. Я застонала и вжалась в него. Когда его руки оторвались от моих бедер, ухватились за край платья и медленно приподняли его, у меня перехватило дыхание.
Наконец, мы соприкоснулись обнаженными телами. Его руки прошлись по моим голым бедрам, обхватили мою задницу и крепко прижали меня. Наши тела идеально подходили друг другу, соприкасаясь во всех нужных местах, и моя тяга к нему достигла такого уровня отчаяния, что шокировала даже меня. Мои губы переместился к его горлу, покусывая и пробуя на вкус, когда мои руки протиснулись между нами, хватая его ремень и ослабляя его достаточно, чтобы моя рука поместилась на передней части его брюк от Армани. Обнаженная твердая мышца, которую я нашла, покрытая только бархатной кожей, заставила меня застонать у шеи Эли. Он издал низкий смешок.