Сам Хреки не испытывал к скельдам особо теплых чувств, все же сильна была память предков о том, как беспощадно истребляли друг друга два народа-скитальца, не поделившие несколько ничтожных клочков суши, выраставшей из океанских волн. Но он не мог сказать, что ненавидит их, поскольку причин для столь сильного чувства просто не было.
- Хреки? Я слышал о тебе, - хрипло вымолвил после недолгой паузы скельд, сделав попытку встать на ноги. - Самый умелый капитан, и самый беспощадный пират во всем восточном океане.
- Да, иные считают меня таковым, - кивнул Хреки.
Морехода ничуть не оскорбило сказанное спасенным островитянином, скорее, напротив, заставило испытать гордость, хоть на мгновение. Если уж эти отшельники знают о нем, то мягкотелые жители побережья должны трепетать при одном упоминании имени грозного капитана.
- Итак, назови же теперь свое имя, - спросил Хреки. - И поведай нам во имя демонов глубин, что же заставило тебя пуститься в плавание на столь неподобающем корабле?
Капитан имел право знать все, он мог задавать вопросы, и требовать ответа на них, ибо здесь, на палубе свей ладьи, не было никого превыше Хреки, ни человека, ни бога. Спорить с ним могла только вся команда, но никто из них и слова не скажет в защиту чужака, вздумай капитан даже бросить его за борт. Разумеется, Херки и не думал так поступать.
- Это наши дела, дела моего рода, - ответил скельд, так и не назвав своего имени. - Я должен был попасть на побережье, и не мог ждать, когда к нам придет какой-нибудь купец. Следовало спешить, и я пустился в плавание, взяв с собой небольшой запас воды и пищи. Но внезапно налетел шторм, едва не опрокинувший мою лодку. Мачта оказалась сломана, я не знал, куда плыть. Мне пришлось провести в океане, не видя земли, пять дней. Вода кончилась, и я должен был уже умереть от жажды. Это просто дар небес, что ты подобрал меня, капитан.
- Смело, но глупо, - покачал головой Хреки. - Не знаю, что за нужда погнала тебя в путь, но даже такие сухопутные крысы, как скельды, должны понимать, что не на этом куске дерева пересекать океан. - Капитан указал на лодку, которую его матросы уже деловито брали на буксир, не желая бросать на произвол судьбы даже столь неказистое суденышко.
- Порой долг оказывается превыше жажды жить, - сухо ответил спасенный скельд. - Гибель в пути лучше, нежели бездействие, сколько не утешай себя мыслью о том, что не в твоих силах что-либо сделать.
- Что ж, быть может, ты и прав, - пожал плечами предводитель морских бродяг.
- Скажи мне, Хреки, куда ты держишь путь? - вдруг спросил скельд. - Ты спас меня, хотя мог оставить на волю морских богов, и я желаю отблагодарить тебя, но ничего не могу дать. Но если ты доставишь меня на материк, неважно, куда, в порт ли, или же в самую глухую бухту, то ты сослужишь огромную службу всему моему народу. Придя на Скельде, ты сможешь взять столько янтаря, сколь пожелаешь, и никто не станет препятствовать тебе. Прошу, помоги. Ты знаешь, наша земля богата, и если ты согласишься сейчас, то немалая часть этого богатства отныне станет принадлежать тебе безраздельно.
- За все, чего ни пожелаю, я плачу только сталью, - ощерился Хреки. - Зачем мне заключать с тобой сделку?
- Ты пират, но ты и торговец, - произнес в ответ скельд. - Я знаю, ты частый гость во многих портах, и там не только грабишь, но и торгуешь. Подумай, - взглянув в глаза Хреки, вдруг молвил спасенный путешественник, понизив голос. - Неужели боги морей свели нас вместе здесь, в отрытом океане, просто так? Я не могу рассказать всего, но прошу тебя о помощи, капитан Хреки. А потом, если мне доведется вернуться на Скельде, проси любую службу. А если нет, - спокойно добавлю скельд, - то любой из моих братьев сочтет за честь вернуть тебе этот долг.
Первой мыслью было, конечно, потребовать, чтобы скельд присоединился к пиратам в их походах. Хреки понимал, что один этот боец даже сейчас, безоружный, измотанный переходом через океан, борьбой со стихией, стоит двух, а то и трех его лучших бойцов. Один человек может быть не менее опасным, чем добрая треть команды, и иметь на палубе "Жемчужного Змея" такого воина дорогого стоило. Пусть даже это будет позже, когда скельд исполнит свой долг, не важно в чем и перед кем. Хреки знал, что эти люди держат слово.
- Хорошо, мы пойдем на закат, и доставим тебя на берег, - решил капитан. - Там тоже можно наткнуться на посудину какого-нибудь купца, и почистить его трюмы. Быть может, ты прав, все это не случайно, и боги воздадут мне за доброе дело.
Что заставило отважного и беспощадного морехода дать такой ответ, не смог бы догадаться никто. Иные, конечно, поверили бы, что взыграла алчность, ведь янтарь, которым были столь богаты острова Скельде, ценился высоко, и его охотно купят на побережье. Но Хреки не лгал, сказав, что все привык добывать в бою. Он рыскал по океану вовсе не в поисках богатой добычи, но движимый желанием вновь и вновь окунаться в багровую бездну яростной схватки. Никогда капитан не опускался до того, чтобы разорят убогие рыбацкие поселки, ибо знал, что там никто не сможет дать ему отпор, потешив перед смертью доброй битвой.
Нет, не алчность двигала в этот миг вожаком морских разбойников, но иное. Он вздрогнул, прочитав в глазах спасенного скельда боль, отрешенность и безысходность. Этому человеку была безразлична собственная жизнь, да иначе он не решился бы пускаться в плавание на кривобокой лодчонке. Он уже был мертв, лишенная души, более не способная чувствовать человеческая оболочка. И только долг двигал им, заставляя еще к чему-то стремиться.
Этот человек, столь удачно встреченный Хреки, привык быть сильным ровно настолько, насколько это было нужно ему прежде, теперь же он лишь покорно ждал, не надеясь уже, что удача повернется к нему лицом. Какая бы цель не заставила его отправиться в путь, ради нее скельд был готов на все, и его решимость заставила сердце Хреки, давным-давно огрубевшее, сжаться, ибо он знал, на что способны люди, пребывающие в таком состоянии души. И если каким-то силам угодно было, чтобы на пути умирающего скельда оказался он, капитан Хреки, то, быть может, они захотят, чтобы мореход исполнил волю того, благо, это вовсе не казалось тяжким трудом.
- Но как ты продолжишь путь дальше? - спросил затем капитан. - Ты слаб, не можешь твердо стоять на ногах. Это похоже на безумие, и мне даже неловко требовать плату с умалишенного.
- Мы будем в пути не меньше двух дней, - уверенно произнес скельд. - Мне хватит этого времени.
Островитянин оказался прав. На следующий день мореплаватель, едва не исчезнувший в морской пучине, уже вовсю метался по палубе, сражаясь с одному ему известным противником. Матросы, заворожено наблюдавшие за тем, о чем столь много слышали, но чего почти никто из них не видел наяву, не могли уследить за островитянином взглядом, лишь раздосадовано бранясь.
Еще через день на горизонте показалась затянутая дымкой полоска земли. "Жемчужный Змей" добрался до материка. А там, на суше, творились разные дела.
Хрустнула под подошвой вышитого сапожка сухая ветка, должно быть, сорванная с дерева недавней бурей. Девушка низко склонилась над землей, увидев в сплетении буйно разросшихся трав россыпь земляники. Откинув упавшую на глаза непокрную золотую прядь, она потянулась к налитым соком кроваво-красным ягодам. Берестяное лукошко, висевшее на сгибе локтя, было почти полным, но все равно находка отправилась туда.
Выбравшись из кустов, девушка, совсем юная, ей не было еще и семнадцати лет, взглянула на небо, сегодня абсолютно безоблачное, и направилась на восток. Близился вечер, и ей пора было возвращаться домой. Всюду, куда бы ни падал взгляд, высились могучие дубы, листва которых шелестела на ветру, да стеной стоял густой кустарник, ветви которого переплелись так сильно, что без топора сквозь заросли нечего было и думать пробраться. Ничто не напоминало о близком человеческом жилье, казалось, лес этот, угрюмый, словно скрывающий угрозу в своем сумраке, тянется на сотни, на тысячи лиг.