- Вот и все, - довольно произнес король, с презрительной насмешкой наблюдая, как бьется в крепких руках на растерявших бдительность гвардейцев охваченный горем сын.
- Эйтор, - порычал тот, кто еще миг назад считал себя наследным принцем Альфиона. - Значит, это ты предал меня? Ты привел сюда моего отца, верно? Я верил тебе, считал своим братом, а ты как отплатил мне за все? Почему, - простонал Эрвин, глядя в глаза своему брату. - Почему?
- Прости, Эрвин, - новоиспеченный наследник приблизился к своему названному брату. - Ты сделал свой выбор. У тебя могло быть все, целое королевство, богатство, власть, поклонение тысяч подданных, но ты избрал иной путь. Каждый из нас делал свой выбор, - покачал головой Эйтор. - Да, я жил в королевском дворце, но мне суждено было оставаться никоем, лишь слугой, твоим, будь я проклят, слугой, а такая участь не по мне! В моих жилах лишь немного меньше королевской крови, и прав на трон у меня почти столько же. Я не предавал тебя, нет, - усмехнулся новый наследник корны. - Я лишь восстановил справедливость. Эти земли довольно уже натерпелись от рода королей-безумцев, являясь к которым на прием, даже самый знатный лорд никогда не может быть уверен, что живым покинет обитель монарха. Мне жаль, что все так вышло, - вздохнул Эйтор. - Но не надо было тебе бросаться с мечом на своего отца, тогда, быть может, он проявил бы снисхождение.
Эрвин так ничего и не ответил, лишь буравя вполне довольного собой названного брата пристальным взглядом. Сын короля лишь хрипло дышал, больше не пытаясь освободиться из мертвой хватки гвардейцев, державших Эрвина крепко, но аккуратно, ибо для них он все еще оставался принцем.
- Воины, - Хальвин подозвал к себе гвардейцев, по-прежнему державших наготове мечи и взведенные арбалеты, словно они ожидали внезапного нападения. - Сжечь храм! Спалите все дотла!
- Государь, - неуверенно произнес один из наемников, седой ветеран, заметно прихрамывавший на левую ногу. - Грешно разорять святилище, государь. Этот храм, пусть он посвящен и древней богине.
- Ты, ничтожный пес, - вдруг прошипел, хватаясь за клинок, король. Приблизив свое лицо к воину. - Как смеешь ты перечить мне, как осмелился оспорить мой приказ? Не забывай свое место, наемник!
И король, не дожидаясь, пока гвардейцы хотя бы шевельнутся, выхватил из рук одного из них факел и, размахнувшись, бросил на покатую кровлю храма. Пламя занялось быстро, взмыв в небо извивающимися языками, разогнавшими предрассветный сумрак.
- Жги, - крикнул кто-то из воинов и, следуя примеру короля, бросил горящий факел в распахнутые врата святилища. - Пали все!
Кто-то принялся метать еще факелы, а трое воинов подняли с земли тела спутников принца, павших в коротком и совершенно бессмысленном бою, защищая своего господина и, раскачав их за ноги и за руки, швырнули одного за другим в разгорающееся пламя.
- Вот, кажется и все, - молвил Эйтор, зачарованно глядя на пожар. - Все кончено, Эрвин. Прости меня, но это не моя воля. Боги так решили, иначе все было бы иначе. Теперь ты - никто, а я вскоре стану правителем этой страны. - Юноша усмехнулся, ехидно сверкнув глазами: - И, знаешь, брат мой, ожидание не продлится слишком долго.
- Уходим отсюда, - крикнул в этот миг и король. - По коням, воины! Возвращаемся в Фльхейн!
Хальвин первым вскочил в седло, за ним последовали и гвардейцы. Эйтор, новый наследник Альфиона, пристроил своего скакуна по правую руку от государя, едва сдерживая радость от свершившегося. В одну ночь из бесправного юнца он стал будущим королем.
Всадники уже тронулись, когда в спины им ударил пронзительный крик Эрвина, стоявшего в двух шагах от полыхавшего нестерпимо жарким пламенем храма Тайлы, богини, так и не сумевшей защитить одну из своих обителей.
- Эйтор, - вскричал принц, уставившись ненавидящим взглядом на того, кого еще недавно называл своим братом. - Не спеши торжествовать, Эйтор. Знай, однажды я возьму с тебя за все зло, что ты сотворил, возьму кровью! Бойся этого мига и моли всех богов, чтобы он наступил как можно позже. И будь ты проклят, презренный предатель!
Тот, к кому обращался сын короля, вздрогнул. Сердце его вдруг сковал холод, и только в этот миг Эйтор понял, что нажил себе врага, который не отступится, ибо сегодня Эрвин потерял не просто корону и королевство. Он лишился своей любви, а за это мстят жестоко и неотвратимо.
- А ты, Хальвин, владыка Альфиона, ступай с миром, - рассмеявшись, точно безумец, кричал сын короля. - Я не гневаюсь на тебя, ибо ты сам отомстишь себе. Ты пригрел на груди змею, и вскоре она убьет тебя. Ты уже мертвец, и я теперь не держу на тебя зла, Хальвин!
Храм горел, покуда солнце не поднялось над лесом. И все это время сотрясался в беззвучных рыданиях над обезглавленным телом той, которая подарила юному принцу истинное счастье, с которой он познал настоящую любовь, Эрвин. А затем пожар угас, и юноша, отныне бывший никем в этих землях, поднялся с колен. Он больше не плакал, и во взгляде его сквозил холод, а сердце превратилось в тот миг в глыбу льда, которой отныне неведомы были человеческие чувства. Принц Эрвин умер в этот миг, и появился Эрвин-бродяга, мастерски владеющий клинком, отважный до безрассудства, и столь безжалостный, что его при виде творимых им жестокостей бросало в дрожь убеленных сединами ветеранов. Исчез прекраснодушный юноша, веривший в любовь и справедливость, чтобы уступить место хищнику в человеческом обличье.
Эрвин еще раз обвел взглядом дымящиеся развалины храма, а затем твердым шагом направился к лесу. Все только начиналось.
Принц ушел, скрывшись в зарослях, а с другой стоны к холму подступила толпа крестьян. Кое-ток из них даже был вооружен, грозно сжимая охотничьи луки и топоры. Некоторое время они молча глазели на пепелище, не сумев подобрать подходящих слов.
- Там остались люди, - наконец вымолвил кто-то. - Надо бы похоронить их, как положено, - нерешительно предложил он. - А то совсем уж негоже кости просто так оставлять.
Несколько человек двинулись вверх по склону холма. Да, они разыщут среди головешек прах тех, для кого этот храм стал погребальным костром, и предадут его земле. А затем все до единого уйдут отсюда, покинут эти земли, невзирая на гнев короля, ибо не следует жить возле разоренного храма. Древние боги тоже могли гневаться, и никто из явившихся к разоренному храму мужиков не сомневался, что воздание святотатцам будет скорым и жестоким.
- ...Прости, любимая, мне нужно идти, - принц Эрвин, по праву крови и милостью богов наследник престола королевства Альфион, поднялся с колен. - Недолго уже осталось, счастье мое. Здесь все началось, здесь же и закончится вскоре. И я встречусь с тобой, чтобы больше никогда не расставаться. Навеки!
Еще раз взглянув на руины храма, все еще сопротивлявшегося даже всесильному времени, тот, кто вернулся, дабы взять плату кровью со своих врагов, двинулся в обратный путь, к своим спутникам. Когда он появился из-за деревьев, заставив верного Витара облегченно вздохнуть, лицо принца вновь было похоже на каменную маску, не выражавшую ничего. И только где-то в глубине глаз многоопытный воин увидел старую, но не становившуюся с годами слабее, боль, которую его господин носил в своем сердце уже очень долго.
Ничего не говоря, Эрвин направился к тракту, туда, где ждали его верные спутники, преданные лишенному наследства принцу до последнего вздоха. В них альфионский наследник не сомневался, ибо за минувшие годы он лучше научился разбираться в людях, распознавая фальшь затаенное коварство.
Верный Витар, долгое время сопровождавший своего господина, молча следовал за Эрвином. Воин, ставший тенью изгнанника, никогда не оставлявший принца, и не раз принимавший предназначенные тому удары, понимал, что в эти мгновения его господин вернулся в прошлое, о котором никто и ничего не знал, но которое, должно быть, состояло далеко не из одних только счастливых мгновений.
- Нам пора, - негромко произнес Эрвин, выбравшись на тракт из придорожных зарослей. Каждый из полутора десятков бойцов, вооруженных до зубов, услышал приказ, мгновенно подобравшись. - По коням!