- Благодарю вас, сударь, что оказали мне помощь, - хрипло дыша, произнес Бранк. - Я в долгу перед вами.
- О, ну что вы, - отмахнулся Морлус, оказавшийся еще моложе, чем сперва решил рыцарь. Это был еще сущий юнец лет двадцати от роду. - Разве можно это назвать помощью? Сейчас кто-нибудь пригонит подводу, и вас доставят в мой замок, - заявил альфионский дворянин. - Это совсем близко. Там вами займется мой лекарь. Поверьте, сударь, он очень искусен в деле врачевания, и ваши раны для него не составят ни малейшей трудности. Вы сейчас очень слабы, и это было бы верхом подлости, бросить вас без помощи. Мы с вами дворяне, а значит, должно поддерживать друг друга, пусть мы и присягали разным государям.
Телега, в которую заботливо бросили охапку свежей соломы, покрыв ее какой-то мешковиной, появилась скоро, и раненого воина не без труда погрузили на нее. Кто-то уже успел заняться Бранком, пока он был без сознания, наложив повязки, быстро набухавшие от крови, но все же этого было недостаточно. Дорога до замка запомнилась рыцарю смутно. Он то лишался сознания от боли. Когда телегу подбрасывало на ухабах, то снова приходил в себя, видя лишь чистое небо над головой. Морлус, видимо, направился в замок, чтобы подготовить там все для встречи раненого гостя, оставив при дьорвикце двух человек из своей свиты. Всадники, горделиво восседавшие на могучих буланых жеребцах, бросали на крестьян, сопровождавших найденного ими путника, видимо, в надежде получить награду от своего господина, полные презрения взгляды. В прочем, на это рыцарь едва ли обращал внимание.
В очередной раз придя в сознание, Бранк Дер Винклен понял, что находится уже не под открытым небом, а в просторном, но довольно сыром и мрачном помещении, сводчатый потолок которого ясно говорил о том, что это замок. Многочисленные свечи, расставленные вдоль стен, с трудом рассеивали тьму, а через узкое оконце, прорубленное в толстой каменной стене, и скорее похожее на бойницу, дневной свет почти не проникал. Судя по всему, за стенами уже сгущались сумерки, хотя, возможно, наоборот то брезжил рассвет нового дня. Бранк, лишь временами приходя в себя, понял, что просто потерял счет времени.
Почувствовав прикосновение шерстяного одеяла к телу, воин понял, что обнажен, и находится, вероятно, на ложе. Судя по скопившейся в углах под потолком паутине и затхловатому запаху, коснувшемуся обоняния Дер Винклена, покои, в которых он очутился, не использовались слишком часто, как жилые. Немного подумав, рыцарь решил, что находится в родовом замке Морлуса, очевидно, сдержавшего свое обещание и приютившего беспомощного сейчас путника.
Бранк Дер Винклен был не один, хотя он и не сразу заметил присутствие постороннего. Сухонький старичок, абсолютно лысый, но зато с широченной седой бородой, участливо склонился над рыцарем, легко касаясь его ран.
- Все будет замечательно, милорд, не извольте беспокоиться, - залепетал стрик, увидев, что его пациент открыл глаза. - Старый Виго вас живо на ноги поставит. Вот давеча молодого господина на охоте вепрь порвал, так я его за неделю всего выходил. Все раны затянулись, сейчас даже шрамов не осталось.
Лекарь, а это наверняка был он, аккуратно наложил на раны какую-то мазь, неприятную на вид и весьма дурно пахнущую. В прочем, Дер Винклен никогда не считал себя брезгливым, а потому просто задержал дыхание, пока дед менял повязки.
- Старинный рецепт, милорд, - с явной гордостью произнес лекарь, потрясая в воздухе горшочком с той самой мазью. - Еще от моей прабабки-колдуньи остался. Да вы не пугайтесь, - добавил он, - нет там никакого колдовства, только травы особенные да еще кое-что. Через три дня снова на коне скакать будете, но пока лежите смирно. А если что понадобится, то вот колокольчик, звоните, слуги тотчас прибегут, - дал совет старик. - Ну а я к вам завтра приду, утром.
Лекарь исчез, выйдя за дверь бесшумно, словно то был призрак, а не живой человек. Но Бранк Дер Винклен оставался в одиночестве недолго, ибо очень скоро к нему пожаловал сам Морлус, хозяин замка и всех окрестностей. Он был бодр, свеж и весел, как и полагается благородному господину после приятной прогулки по своему феоду и успешной охоты.
- Ну, как изволит себя чувствовать мой гость? - поинтересовался альфионский дворянин, заглянув в лицо Бранку. Он придвинул к ложу, на котором покоился ослабевший гость, одно из кресел с высокими спинками, стоявших возле окна, так, чтобы дьорвикский рыцарь мог видеть своего собеседника. - Вижу, что еще не важно, но будьте уверены, сударь, мой старый целитель иных бедолаг буквально с того света вытаскивал на моих глаза. У них в роду вот уже пять поколений подряд рождаются девочки, и каждая становилась колдуньей, более сильной, чем ее мать. Виго, правда, магического дара не получил, зато в травах и всяких снадобьях с ним никто не сравнится.
- Благодарю вас, сударь, что тратите на меня свое время, - слабым голосом произнес Дер Винклен.
Рыцарю случалось уже вот так же лежать, получив в какой-нибудь стычке множество ран и чудом не лишившись жизни. Но всякий раз гораздо хуже боли было чувство собственной беспомощности. Умелый боец, дравшийся на южной границе с эльфийскими лазутчиками, сейчас Бранк не смог бы встать с постели без посторонней помощи, и этим очень сильно терзался.
- О, что вы, - замахал руками Морлус. - Конечно, быть может, из Дьорвика наш край кажется диким и дремучим, но поверьте, сударь, в Альфионе тоже чтят рыцарский кодекс, а помощь странствующему паладину есть первейшая обязанность всякого, смеющего называть себя дворянином. Моя честь была бы запятнана до конца дней, посмей я пройти мимо, оставив вас на поживу лесному зверью и разбойникам.
Мальчишка, подумал в этот миг Дер Винклен, настоящий мальчишка, слишком сильно увлекшийся куртуазными романами, заигравший в благородство. Наверняка этот парень не успел познать ни боли, ни смерти. Бранк был уверен, что юнец, гордо величавший себя рыцарем, никогда прежде не держал на руках умирающих товарищей, инстинктивно пытаясь засунуть им внутрь кишки, вывалившиеся из вспоротого одним взмахом эльфийского кинжала живота, и не слышал свиста вылетающих из зарослей, словно из пустоты, стрел. И уж едва ли этому прекраснодушному юноше хоть раз пришлось увидеть затерянный в приграничных лесах хутор, после того, как туда наведалось с полдюжины длинноухих выродков.
Справедливости ради, нужно сказать, что и сам Бранк Дер Винклен лишь единожды смог своими глазами узреть подобную картину, но до сих пор он был не в силах забыть ее. Словно наяву рыцарь видел раскачивающиеся с протяжным, мерзким скрипом ворота, к которым стрелами был пришпилен хозяин хутора, видел изрубленные до неузнаваемости тела детей, тщетно пытавшихся укрыться в лесу, и вышедших как раз на затаившегося в роще эльфа. Он не мог забыть женщин, с которых мерзкая нелюдь заживо сдирала кожу. Эльфы никогда не опускались до насилия, считая людей не более чем животным, и к соитию с ними относясь точно так же, а потому они развлекались иными способами, которые едва ли можно было назвать менее жестокими.
Весь юг родного королевства Дер Винклена пребывал в постоянной тревоге, всякое мгновение ожидая очередного набега. И все усилия пограничной стражи и армии были напрасны. Отряды воинов без устали рыскали по лесам, но никогда еще не удавалось поймать живого эльфа, зато поймать выпущенную спрятавшимся в кустах Перворожденным стрелу, или нарваться на клинок лесного воина можно было запросто. Карательные отряды приходили, делали свое дело и уходили, как правило, без потерь. И даже если людям, преследовавшим их, удавалось подстрелить кого-то из эльфов, никогда его товарищи не оставляли по эту сторону границы даже мертвое тело.
Любая облава всякий раз заканчивалась примерно одним и тем же. Солдаты после тщетных поисков возвращались в казармы, чтобы помянуть погибших товарищей, а крестьяне, жители соседних с разоренным хутором селений. Начинали собирать вещи, уходя на север без страха перед любыми королевскими эдиктами. И никто не пытался остановить их. Стража пропускала беглецов безропотно, понимая, что именно из-за нее эти люди, не получившие защиты, вынуждены были оставлять обжитые дома.