– Убью гада! – взревел Венечка, наконец-то что-то понявший.
– Нет, Венечка, не надо, – грустно сказала Агния Львовна. – И не думай, что я как всегда отмолчалась. Я согласилась с мнением предыдущего оратора: со стороны старение очень заметно. И очень жалко бывает партнера, когда у него дряхлеют отдельные члены…
Отходчивый Венечка хохотнул. Потом спросил:
– Судя по твоим словам, обратного хода нет?
– А о чем я толкую вам полтора месяца? Только вы меня не слушаете, ни ты, ни Света. Боренька всем внушил, что я так вопиюще бездарна, что в мою голову больше одной мысли не помещается, и за меня всё решать надо!
– Сдается мне, сестренка, что ты в отчаянии, если так несправедлива ко мне…
– Нет, Венечка. Я за это время поневоле поняла, что Борис – не такая уж потеря. Мне только обидно, что дочь меня не слышит. А ты… приезжай, сам всё увидишь.
– Я не к юбилею, я завтра приеду, Агничка!
И Венечка приехал. Он вошел в дом, продолжая разговаривать по телефону. Мама бы сейчас сказала: «Гешефтмахер!» Он сказал: «До свидания, Владислав!» В трубке заверещало. «А как вас зовут?» Опять верещание. «Да, был у меня такой одноклассник. Только он умер вместе со всей семьёй. Для меня, по крайней мере». Венечка сунул трубу в карман и обнял сестру. Агния выбралась из его объятий:
– Кто из вашего класса умер?
– Да это Славка Чагин, дерьмо. Просил сыну квартиру приискать, он в институт собирается. Я ему говорю, у тебя на юбилее поговорим, а он мне: не могу, перед Борей неудобно. Они что, все так с тобой?
– Не посылают в глаза, но общения по возможности избегают. Так что не продолжай в том же духе, а то совсем без друзей останешься.
– На… таких друзей! Ой, прости, Агничка, сорвался. Я Борьке столько лет спускал его командный голос в семье, но теперь, когда вы не вместе, я со всем Романовом расплююсь, если ты согласишься отсюда уехать.
– Как хорошо, Венечка, что ты сам это предложил!
– Квартиру продадим, я добавлю сколько надо. Будем соседями, а?
– Ты знаешь, Венечка, я в Москве не могу.
– Ладно, в Подмосковье!
– Я к Светочке сначала съезжу, потом решим.
После юбилея Агния Львовна тихонько, чтобы не разбудить Венечку, пробралась через зал в прихожую и стала наводить красоту перед выходом из дома. Как ни странно, стрижка, сделанная вчера в салоне красоты областного центра, сегодня понравилась ей больше. Вчера выпрямленные волосы выглядели какими-то чужими. А сегодня после душа они снова вились, и ассиметричная стрижка выглядела как шапочка, залихватски сдвинутая набок. Агния прихватила из холодильника купленный вчера торт и отправилась в школу.
– Вау! – завопила секретарша Галочка, увидев ее. – У кого стриглись?
– В областном центре, салон «Эллада», – прихорашиваясь перед зеркалом, ответила ей Агния Львовна. – Самой понравилось!
– Ой, а колечко! Подарок? Камни натуральные?
– Сапфир с бриллиантами от Венечки. До сорока лет у меня никакой ювелирки, кроме обручального кольца, не было. Да и то родители дарили. Пора начинать красивую жизнь!
– Устали, наверное, гостей принимать?
– И нисколечко! Венечка сказал: пора бросать эту провинциальную привычку экономить на себе. Юбилярша, сама на стол накрывающая, как свадебная лошадь: голова в цветах, а ж… в мыле. В ресторане мы были. Несколько столов сдвинули – и гуляли! Да, Галочка, я в лагере. Ты предлагай тортик к чаю, кто появится из учителей.
Выбравшись из учительской, Агния увидела удаляющегося по коридору Борю. Опять, дурак, подслушивал. Оттого и язва у него.
Второй год подряд в школьном летнем лагере набирали биологическую группу. Как ни странно, даже старшие школьники охотно её посещали. Сегодня был предпоследний день смены. Агнию Львовну девчонки встретили визгом, мальчишки – свистом.
– Будем считать вашу недисциплинированность за одобрение моего прикида, выражаясь вашим языком. Всё, двинулись на завтрак!
ГЛАВА 3-я
Воспитывая своего ребенка, ты воспитываешь себя, утверждаешь свое человеческое достоинство.
В.А.Сухомлинский
Удивительно, как могут быть глухи близкие люди. «Мам, вы помирились с папой?» – первое, что услышала она от дочери при встрече в аэропорту. «Да мы и не ссорились», – сдержанно ответила Агния Львовна, покосившись на сватов. «Ну, слава богу!»