Это стоит осознать чуть яснее, а потому позвольте поделиться еще одним соображением. Мой жизненный путь, как и путь любого другого человека, начался с существования в роли зависимого паразита. Я был прикреплен к своей матери тем, что на более поздних стадиях моего развития называлось пуповиной. Посредством этой в прямом смысле слова жизненной артерии я получал питательные вещества, кислород и все прочее, необходимое для моего выживания. Отходы жизнедеятельности моего организма поступали в плаценту, из которой их выводила кровеносная система матери. Я был ее частью. В начале своей жизни я не сознавал себя как нечто обособленное и, в сущности, вообще ничего не сознавал.
Таким образом, я прошел ряд определенных биологических стадий, не подозревая о них и никак не управляя ими. Я «шевелился» в утробе моей матери – по крайней мере, в елизаветинском английском таким словом («quickened») именовали новые явления, возникшие примерно в середине маминой беременности. Когда в христианских вероучениях говорится о «the quick and the dead» – это не «быстрый и мертвый», речь не о пешеходах Нью-Йорка: имеются в виду живые и мертвые. Эти признаки моей жизни мама ощутила как шевеления, именно тогда впервые осознав, что носит в себе другую жизнь, отличную от ее собственной и уже не подчиняющуюся ей. Так началась моя сепарация. Для осознания факта моего существования мне понадобилось гораздо больше времени, чем моей матери. А пока, если я и знал или мог испытывать что-либо, я по-прежнему оставался частью матери и занимал единственное пространство, о котором в то время имел представление.
Когда пришел срок маминому телу исторгнуть меня в огромный мир, о котором я заранее понятия не имел, я, подобно большинству младенцев, располагался, как положено, головой вперед, к родовым путям. Мне предстояло родиться нормально, а не с тазовым предлежанием, и это опять-таки определили силы природы, над которыми я был не властен, и насколько нам известно, тазовое предлежание не накладывает сколько-нибудь длительного отпечатка на тех, кто рождается подобным образом. Сокращения мышц маминой матки вытолкнули меня наружу. Уже в момент рождения я впервые столкнулся с некоторыми особенностями большого мира. Я осознал изменение температуры, муки голода, неудобства, когда я пачкался при осуществлении функций собственного организма, беспомощность и, возможно, в первую очередь, – чувства отделенности, обособленности и одиночества.
Ничто из перечисленного я не мог осмыслить, но все это мне пришлось терпеть. Известно, что роды тяжело даются матерям. Мы признаем это, описывая процесс деторождения такими словами, как «потуги» или «родовые муки». Но мы не догадываемся, что и для новорожденных появление на свет оказывается нелегким. Детей оно даже может травмировать.
Очень скоро, словно вознаграждая меня за перенесенную травму, мой рот поднесли к материнскому соску, и я снова почувствовал себя «единым». Я покоился у нее в руках, ощущал тепло ее тела, и это отчасти приглушало тревоги, вызванные нашим разделением.
Это событие было настолько близким к возвращению в матку, насколько это возможно, но я уверен: если бы мне дали право высказать свое мнение, я заявил бы, что хочу вернуться. Я определенно не имел ни малейшего представления о том, что значит быть «личностью», и не горел желанием это узнать. Безусловно, я не подозревал, что отныне таков мой постоянный статус и, следовательно, моя участь. У меня не было никакого понятия о том, насколько велик мир, в котором я только что очутился, и что в нем есть люди, не входящие в круг моей семьи. Можно сказать, я обладал первичным сознанием, но до обретения мной самосознания было еще довольно далеко.
Вот так я появился на планете Земля. Сильно ли отличается моя история от других? Разве не те же циклы повторялись миллиарды раз на протяжении всех наших дней?
Эрнст Геккель, немецкий ученый, в конце XIX века сформулировал принцип «онтогенез повторяет филогенез». Он утверждал, что эмбриональный период жизни человека воспроизводит все стадии эволюции живого существа – от единственной клетки до современной формы. И хотя в научных кругах сейчас отказались от этой идеи, мне бы хотелось предположить, что каждое человеческое существо действительно повторяет путь человечества: от первичного сознания – к самосознанию и мы на самом деле проживаем различные стадии развития человека и, подобно ему, в муках ведем поиски смысла. Поэтому для того, чтобы понять, что есть человеческая жизнь, нам надо обратиться к тому моменту, когда на этой планете возникла жизнь, наделенная самосознанием, и присмотреться к тому, как наши древнейшие предки осмысляли свою пробуждавшуюся осознанность.