Более того, благодаря вездесущим софонам план посылки зонда будет совершенно прозрачен для врага, что сведет на нет все шансы на успех разведывательной миссии. Проект потребует грандиозных затрат и не принесет почти никакой пользы. Ценность плана будет чисто символической, поэтому великие державы и не проявили к нему интереса. Три других постоянных члена СОП проголосовали «за» просто потому, что их заинтересовала технология разгона.
— И в этом СОП совершенно прав, — признал Уэйд.
Все молча оплакивали проект. Чэн Синь огорчалась больше всех, но утешала себя тем, что она предложила неплохую для молодого инженера без опыта идею и многого достигла. Она даже не ожидала такого успеха.
— Мисс Чэн, ты чего нос повесила? — голос Уэйда прервал ее раздумья. — Может, считаешь, что мы отступимся от работы по «Лестнице»?
Собравшиеся, не находя слов, уставились на Уэйда.
— Так вот — мы не собираемся останавливать «Лестницу»! — Уэйд встал и принялся расхаживать по комнате совещаний. — С этой самой минуты, над чем бы вы ни работали, над «Лестницей» или какой другой программой, вы не останавливаетесь, пока я не скажу вам остановиться! Поняли? — С лица Уэйда спала маска безразличия, и он взревел, как бешеный зверь: — Мы пойдем вперед! Вперед! Мы ни перед чем не остановимся!
Уэйд стоял как раз позади Чэн Синь. Ей показалось, что за спиной взорвался вулкан. Она съежилась и чуть было сама не закричала.
— Что будем делать дальше? — спросил Вадимов.
— Пошлем человека.
Голос Уэйда стал опять ровным и бесстрастным. Испуганные его воплем участники совещания не сразу догадались, что предлагает Уэйд. Он говорил не об отправке парламентера в СОП — нет, он решил послать живого разведчика в тьму и холод облака Оорта, удаленного на один световой год от Земли, чтобы следить за приближающимся врагом.
Уэйд пнул ножку конференц-стола и откатился на кресле вглубь комнаты, чтобы сидеть позади собравшихся и наблюдать за ходом обсуждения. Но никто не проронил ни слова. Повторялась ситуация недельной давности, когда Уэйд впервые потребовал послать зонд навстречу вражескому флоту. Люди раздумывали над словами шефа. Вскоре они поняли, что идея не настолько смехотворна, как показалось вначале.
Технология гибернации стала сравнительно надежной. Разведчик большую часть пути может провести в анабиозе. Если он весит 70 килограмм, на долю оборудования и капсулы, похожей на гроб, остается 110 килограмм. Но что потом? Через двести лет зонд встретится с кораблями флота. Как разбудить посланца, и что он сможет сделать?
Все эти соображения прокручивались в головах собравшихся, но никто не спешил заговорить. Уэйд, похоже, прочел их мысли:
— Мы пошлем представителя человечества в самое сердце врага!
— Но тогда, значит, расчет идет на то, что флот Трисоляриса перехватит наш зонд, — сказал Вадимов. — Потом разбудит нашего разведчика и оставит на борту.
— Очень даже вероятно, что так и случится. — Уэйд поднял глаза к потолку. — Разве нет?
Участники совещания поняли, что он адресовал последние слова софонам, кружащим вокруг них, словно привидения. Неведомые сущности на планете, отдаленной на четыре световых года, тоже «участвовали» в этом совещании. Люди часто забывали о вездесущих софонах; а когда вспоминали, то помимо страха ощущали себя ничтожными муравьями под лупой в руках любопытного и жестокого ребенка. Как можно сохранить уверенность в себе и своих планах, если враг разберется в них раньше, чем ты доложишь своему начальнику? Человечество с трудом привыкало к новым правилам ведения войны, — правилам, по которым враг знает все твои секреты.
Но теперь Уэйд сумел слегка изменить ситуацию и сделать осведомленность врага залогом успеха. Трисолярис узнает, по какой траектории полетит зонд, и без труда сможет его перехватить. Софоны предоставили трисолярианам массу информации о человеческом обществе; но еще ценнее завладеть живым представителем вида для детального изучения.