Чэн Синь захотелось вырвать сигару из руки Уэйда и затушить о его физиономию. Но она сдержалась.
— Тогда я пойду к вашему начальству.
— И ничего не добьешься. Тогда что?
— Я уволюсь!
— Не отпущу. Ты всё еще нужна агентству.
Чэн Синь горько рассмеялась:
— Вы не можете меня остановить. Вы мне даже не начальник!
— Ты ничего не сделаешь без моего позволения.
Чэн Синь развернулась и направилась к двери.
— «Лестнице» требуется послать в будущее кого-нибудь, знакомого с Тяньмином.
Чэн Синь остановилась.
— Однако этот человек должен работать на АСР и находиться под моим руководством. Тебя это интересует? Или всё же подашь заявление об уходе?
Чэн Синь снова зашагала к двери, но на этот раз не так решительно. Наконец, она опять остановилась. Голос Уэйда зазвучал снова:
— Подумай хорошенько!
— Я согласна отправиться в будущее, — проговорила Чэн Синь, опираясь на дверной косяк. Она так и не обернулась.
Чэн Синь довелось увидеть зонд «Лестницы» лишь однажды, когда на орбите раскрылся его парус. Гигантское полотнище площадью двадцать пять квадратных километров ненадолго засияло под лучами солнца. Тогда Чэн Синь находилась в Шанхае. На угольно-черном небе возникла красно-оранжевая точка и понемногу начала тускнеть. Через пять минут она полностью исчезла, будто возникший из ниоткуда глаз, бросивший взгляд на Землю и лениво опустивший веко. Вывод зонда за пределы Солнечной системы не был доступен для наблюдения невооруженным глазом.
Чэн Синь утешало, что вместе с Тяньмином в капсуле летели семена — хоть и не те, что принесла она, а другие, тщательно отобранные отделом космического растениеводства.
Огромный парус весил 9,3 килограмма. От него к капсуле тянулись четыре троса длиной по пятьсот километров. Капсулу диаметром всего лишь сорок пять сантиметров покрывал слой термоизоляции; она весила 850 грамм. Когда разгон завершится, масса капсулы снизится до 510 грамм.
Трасса разгона протянулась от Земли до орбиты Юпитера. Вдоль нее разместили 1004 бомбы; две трети из них ядерные, остальные — термоядерные. Они висели в пространстве, будто мины, подрываемые пролетающим мимо зондом. Вместе с бомбами в космос вывели многочисленные датчики, чтобы следить за скоростью и курсом зонда и корректировать местонахождение оставшихся зарядов. Взрывающиеся одна за другой, словно удары пульса, бомбы залили космос ослепительным светом, и в радиационном урагане «перышко» неслось всё быстрее и быстрее. Вблизи орбиты Юпитера, после детонации заряда № 997, датчики доложили, что зонд достиг скорости в один процент от световой.
Тогда-то и произошла авария. По анализу спектра излучения, отражаемого парусом, определили, что парус начал сворачиваться — по всей видимости, оборвался один из тросов. Но скорректировать взрыв бомбы № 998 не успели, и зонд отклонился от курса. Парус продолжал сворачиваться и вскоре исчез с экранов радиолокаторов. Без точных сведений о курсе зонда обнаружить его не удастся уже никогда.
Шло время, зонд всё дальше и дальше отклонялся от запланированной траектории. Его шансы на встречу с флотом Трисоляриса падали. По ориентировочным оценкам, через шесть тысяч лет зонд пройдет мимо другой звезды, а через пять миллионов лет покинет пределы Млечного Пути.
По крайней мере наполовину свою задачу программа «Лестница» выполнила. Впервые в истории человечества рукотворный объект разогнали до почти релятивистской скорости.
Реальная необходимость в отправке Чэн Синь в будущее отпала, но АСР тем не менее попросило ее лечь в гибернацию. Теперь ей дали другое задание: стать представителем программы «Лестница» в мире будущего. Если по прошествии двух веков проект сочтут полезным для развития космических технологий, то кому-то, хорошо знакомому с «Лестницей», необходимо присутствовать в той эпохе, чтобы оживить мертвые цифры и перевести язык мертвых документов. Не исключено, конечно, что подлинной причиной стало тщеславие — люди хотели, чтобы о «Лестнице» не позабыли в будущем. Авторы других крупномасштабных проектов тех времен поступали таким же образом.
Если будущее решит судить наши действия, то, по крайней мере, мы можем отправить человека, который поможет преодолеть накопившееся за века непонимание.
Когда сознание Чэн Синь начало гаснуть в объятиях холода, она уцепилась за лучик утешения: как и Тяньмину, ей суждено столетиями падать в бесконечную пропасть.
Часть II
Эра Устрашения, год 12
•
«Бронзовый Век»
«Бронзовый Век» приблизился к Земле и начал снижать скорость. Не занятые на вахте члены экипажа отправлялись на корму и сквозь широкие иллюминаторы разглядывали уже видимую невооруженным глазом планету.
На этом расстоянии Земля по-прежнему казалась лишь звездочкой, но в ее сиянии уже проглядывала синева. На заключительном этапе торможения включили главный двигатель; плававшие в невесомости люди стали медленно, словно осенние листья, дрейфовать в сторону иллюминаторов, пока не уперлись в стекло. Искусственная гравитация, порожденная торможением, нарастала и наконец достигла 1g. Стена с иллюминаторами превратилась в пол, и распластавшиеся на ней люди приняли тяжесть веса как объятия ждущей впереди матери-Земли. Зазвучали радостные голоса:
— Мы дома!
— Даже не верится!
— Я увижу своих детей!
— Мы сможем завести детей!
Законы ушедшего из Солнечной системы «Бронзового века» позволяли родить ребенка только в случае чьей-то смерти.
— Она сказала, что будет меня ждать!
— А зачем она тебе? Ты теперь герой человечества, за тобой будут гоняться стаи прекрасных девушек!
— Стаи? Ох, я столько лет не видел птичьих стай!
— Вам не кажется, что всё, случившееся с нами, просто сон?
— Мне всё это снится прямо сейчас!
— От этого космоса у меня душа уходит в пятки!
— И у меня. Как только приземлимся, сразу уволюсь. Куплю ферму и до конца дней пяток от земли не оторву.
Со дня уничтожения объединенного флота Земли прошло четырнадцать лет. Те, кто выжил в том бою и в последующих битвах Тьмы, оборвали связь с родной планетой. «Бронзовый Век», однако, еще полтора года принимал радиосигналы с Земли, в основном от наземных систем связи, но попадались и передачи для абонентов в космосе.
А затем, в начале ноября 208-го года Эры Кризиса, радиопередачи прекратились. На всех частотах воцарилась тишина, словно Землю, как лампочку, внезапно погасили.
Как только человечество узнало, что Вселенная — это темный лес, по которому крадутся безжалостные убийцы, беззаботное дитя, когда-то разжегшее яркий костер и кричавшее «Я здесь!», потушило огонь и притаилось, дрожа, в потемках. Его ужасала любая искорка.
В первые дни запретили даже мобильные телефоны; по всей планете принудительно отключали антенны. Раньше такое вызвало бы уличные беспорядки, теперь же встретило широкую поддержку населения.
Постепенно к людям вернулся здравый смысл, и мобильная связь была восстановлена. Однако по новым, более строгим законам все радиоканалы были обязаны работать на минимальной мощности передатчика. Нарушители рисковали попасть под суд за преступление против человечества.
Большинство людей отчетливо понимало, что эти меры чрезмерны и бесполезны. Излучение радиосигналов в космос достигло максимума в эру аналоговых технологий и мощнейших передатчиков теле- и радиовещания. Когда же превалирующими стали цифровые технологии, основные потоки информации потекли по электрическим и оптическим кабелям. Цифровая радиосвязь требовала значительно меньшей мощности сигнала, чем аналоговая. Планета почти ничего не излучала в космос. До Кризиса некоторые ученые даже опасались, что дружественные инопланетяне не смогут обнаружить Землю.