Глава 5
Эрик открыл мне дверь, и я залезла в машину. Застегиваю ремень безопасности, пока брюнет садится за водительское место. Чувствую себя паршиво. Мне все ещё очень больно от слов Бена. Они вонзились мне прямо в сердце, тем самым сломав его. Люди уже привыкли делать друг другу больно, поэтому им все равно на чувства других. Мне хочется закричать во все горло, мне хочется кого-то ударить или в чём-то обвинить. Боже, я чувствую то же, что и Бен пару минут назад. Он выплеснул все свои эмоции на меня. Не могу в это поверить… От этих угнетающих мыслей мне вновь захотелось заплакать, но я не могу. Эрик не должен видеть этого. Я не должна показывать себя слабой. Такая Рэйчел должна исчезнуть!
Брюнет в джинсовой куртке заводит автомобиль, и мы уезжаем из стадиона «Уоксерс». Это день мне запомнится навечно.
Я чувствую взгляд парня на себе. Он прям прожигает меня, гадая о произошедшем. Не знаю, что хуже: то, что я сижу в его машине или то, что я рада видеть его именно в этот момент. Я протираю мокрые глаза и молюсь побыстрее доехать до своего крыльца. Замечаю своё отражение в зеркале и ужасаюсь. Красный нос, опухшие глаза и бордовые, обветренные губы – из этого следует мой внешний вид. Я настолько ужасна, что хочется вылезти из своей кожи и сжечь её. Вдобавок ещё и разболелась голова. Вот черт!
– Ты расскажешь, что произошло? – спросил Эрик, не отрываясь от дороги.
Я шмыгнула носом и помотала головой. Парень цыкнул. Снова гробовая тишина, и лишь шум машины отвлекает нас от ужасных мыслей. Нет ничего страшнее для изнурённого человека, чем тишина. Именно в тишине слышны самые безумные мысли. Я не буду скрывать, но когда мне очень плохо, я думаю о смерти. Смерть – является лучшим средством от проблем, от стрессов и людей. Я не хочу жить там, где есть люди, ведь там где люди всегда боль. Смотрю на лобовое стекло машины. У левого края стекла приклеена фотография, на которой изображён Эрик и какой-то лысоватый и худощавый мужчина, что лежит в кровати с капельницей. Глаза этого человека безжизненны. Смотришь в них и хочешь плакать. Что же с ним такое произошло? Почему лысоватый мужчина, лет сорока, лежит на деревянной кровати с капельницей, судя по фотографии, в больнице. От чего у него такая бледная, отёкшая кожа? Он болен, если да, то чем?
– Кто это? – хрипловатым голосом спросила я, поджав губы. Брюнет посмотрел на фотографию, а затем снова на дорогу. Мы подъехали к какому-то кафе и остановились. Парень вынул ключи с замка зажигания и вышел из «Шевроле». Что за черт..? Парень обходит машину и идёт в неизвестном мне направлении. Он пропал из поля зрения. Я тяжело вздыхаю, закрывая руками лицо. Я эмоционально истощена. Почему люди думают, что мне можно делать больно? Бен был одним из тех кому я доверяла. И вот опять моя оплошность. Лучше довериться животным, чем человеку. Я беру в руки сотовый телефон и набираю номер Ро.
– Привет, это Роу… – я выключила телефон и со всей силой сжала его в руке, издавая подобие крика. Почему она не поднимает чёртову трубку? После встречи с этим боксером, блондинка перестала существовать. То есть, моей старой подруги Роуз Фишер нет. Этот качок украл мою подругу. Боковым зрением вижу Эрика, что идёт к машине с коробкой в руках. Машинально поправляю волосы и делаю вид овечки. Парень открывает дверь и усаживается на своё прежнее место. Он держит коробку с пончиками и два стакана с горячим шоколадом. Неужели он купил это мне..?
– Будем кушать в машине или поедем куда-то? – спрашивает тот, включая печку.
Я вопросительно на него смотрю и не могу понять, что происходит. Человек, с которым мы почти не знакомы покупает мне еду и горячий шоколад? Что за бред? Мы друг другу никто. Он – парень, с которым, по сути, я не должна общаться. Я все ещё помню наши гляделки в автобусе и спор на улице Бром. Парень смотрит на меня своими изумрудными глазами, заставляя краснеть. Что же мне ответить? С одной стороны я не должна сидеть в этой машине, а уж тем более куда-то ехать с ним, но с другой… я не хочу покидать этот тёплый транспорт и горячий шоколад. Я в ловушке своих прихотей.
– Зачем это все..? В чем подвох? – произношу я. В горле першит, и мой голос напоминает старый мотоцикл, что не заводился долгие месяцы. Парень улыбнулся.
– Подвох есть, ты права, – я так и знала, – а в чем именно ты сейчас узнаешь. Ты кушаешь мои пончики, а взамен отвечаешь на мои вопросы, окей?
Я начинаю смеяться. Что за ещё детские игры? За кого этот человек меня принимает? Думает, если у него есть еда, то я сразу начну быть его рабыней? Я не попадусь на этот крючок.
– А мне что из этого будет? – с хитрым взглядом смотрю на Эрика. Тот поднял брови вверх и удивлённо посмотрел в мои глаза.
– Я же сказал: тебе еда.
Я цыкнула.
– Так не пойдёт. Взамен хочу еду и ответы.
Эрик сидит с коробкой пончиков в руке и думает. Долго думает, улыбаясь. Но в конечном счёте сдаётся и кладёт коробку со вкусностями на подлокотник между нашими сиденьями. Я довольно улыбаюсь. Он принял мои условия, а это делает меня счастливой. Парень раскрыл упаковку с едой и перед нашими глазами появились шесть пончиков, с верху которых имеются разные кремовые начинки: один шоколадный, другой ванильный со звездочками, с сахарной пудрой, а ещё с крем-брюле.
– Первый вопрос, – начал Эрик, протягивая мне шоколадный пончик и горячий напиток. Я аккуратно хватаю еду и вслушиваюсь в вопрос, – почему ты плакала?
Логично было думать, что первый вопрос будет именно такого рода. Другого я не ожидала и уже была готова дать ответ. Я осторожно откусываю шоколадное «счастье» и поднимаю взгляд на парня. Эрик снял с себя джинсовый пиджак, и я увидела его белую водолазку.
– Я поссорилась с другом, – с набитым ртом отвечаю я, делая глоток горячего шоколада.
Эрик откусывает пончик с ванильным кремом и медленно кивает.
– Мой черёд, – отрезала я, – кто с тобой на этой фотографии? – я указала взглядом на лобовое стекло. Парень оглянулся, а затем вернул своё внимание на меня. Я сверлю его вопросительным взглядом, но тот не спешит давать ответ.
– Это мой отец… – кашлянул тот, ёрзая на одном месте. – У него лейкемия. Он умирает. Ему осталось жить меньше двух месяцев, и вряд ли он доживет до моего выпускного вечера.
Я чувствую скорбь, хоть этот человек пока ещё жив. Не могу представить эти чувства, что испытывает сейчас Эрик. Его отец умирает! Что может быть хуже смерти близкого человека? Боже, я готова зареветь на глазах брюнета и прыгнуть в его объятия, сказав утешительную речь, к которым он уже наверняка успел привыкнуть. Рак – это своего рода топор, что рубит веревку между нами и людьми, которыми мы дорожим. Я не хочу видеть терзающую муку в глазах больных. Я готова пожертвовать всем на свете, лишь бы отец Эрика остался жив. Хочу, чтобы он попал на выпускной сына и увидел его свадьбу. Почему люди страдают из-за споров жизни и смерти? Это несправедливо!
Мне становится невыносимо тяжело, словно на моей шее висят железные цепи, от которых нельзя избавиться. Я хочу сказать Эрику все, что чувствую, но не могу. Мне больно, как и ему. Он должен это знать.
– Мне правда жаль… Эрик, я… – пытаюсь сформулировать речь правильно, но получается плохо. Прячу глаза, чтобы парень не заметил солёную воду на щеках.
– Знаешь, что меня нервирует? Я знаю, что мой отец умирает и ничего не могу изменить! Беспомощность заставляет человека мысленно покончить с собой. Я пытаюсь что-то делать для него, но все бестолку. Он умирает с каждым днём, с каждым вздохом, с каждой секундой… А я просто стою перед ним и молчу. Разве это нормально? Я уже думаю смириться с правдой. Но правда в том, что он умирает. Как можно смириться с тем, что тот, кого ты любишь скоро уйдёт из твоей жизни?
– Эрик, – я понимающе смотрю на него. Мне уже не кажется, что передо мной тот грубиян из автобуса. Передо мной открытый человек, который не может принять правду. Мы с ним в чём-то похожи: он не может отдать отца в руки смерти, а я не могу отпустить папу из нашей семьи, только у Эрика все ужасней. – Ты должен быть сильным, ради своей мамы. И хватит думать о том, что твой отец скоро умрет. Ты наоборот должен быть с ним рядом, улыбаться, смеяться, пока у тебя есть такая возможность… Ведь время не наш товарищ, они со смертью сговорились…