Выключив двигатель, он взял цветы и вышел из машины. Он шел по траве, минуя могилы тех, кому удалось прожить свои жизни. Здесь были похоронены все члены семьи Капоне, могилы дюжин других членов мафии были рассредоточены по всему мемориальному комплексу. Когда-нибудь обретет здесь свой покой и он сам, его похоронят рядом с женой.
Он остановился, заметив нужное надгробие. Грудь сжалась от боли. Он опустился на колени рядом с могилой, возлагая на нее цветы и проводя рукой по имени, выгравированном на холодном мраморе. Он вздохнул, закрыв глаза. Ему не нужно было читать то, что было написано на надгробии – он видел его столько раз, что его образ навсегда остался в его памяти.
Маура ДеМарко
Апрель 1965 – Октябрь 1996
«Ama, ridi, sogna – e vai dormire»20
– Моя милая Маура, – начал Винсент. – Я знаю, что прошло уже несколько месяцев, но я чувствовал себя так, будто не заслуживаю того, чтобы навещать тебя. Как ты, должно быть, разочарована.
Он сел на траву, не сводя взгляда с нижней строчки, выгравированной на надгробии.
– Ama, ridi, sogna – e vai dormire, – прошептал он сдавленным голосом, смотря в темноту. – Люби, смейся, мечтай – и отправляйся на покой. Именно так ты и прожила свою жизнь, и я пытаюсь следовать твоему примеру.
Его взгляд затуманился слезами.
– Знаешь, я забрал ее. Я, наконец-то, забрал ее для тебя, но тебя уже нет. Где бы ты ни была, я надеюсь, что ты видишь ее.
Он цинично рассмеялся, качая головой, когда слеза выскользнула из уголка его глаза.
– Наверное, ты злилась на меня, когда я запер ее в комнате. Вероятно, ты была расстроена практически так же сильно, как и в тот день много лет назад, когда я… – он замолчал, не имея сил произнести эти слова вслух. – Ты ведь знаешь, что я практически сделал в тот вечер, что я пытался сделать в тот вечер… в тот вечер, когда я убил их. Я знаю, что ты наблюдала за мной, и что именно ты остановила меня. Ты спасаешь ее даже после своей смерти. Я могу представить, как ты стоишь рядом со мной и хмуришься – точно так же, как ты обычно делала, когда злилась на меня. Я терпеть не мог тебя разочаровывать, но я что бы я только не отдал ради того, что увидеть вновь это выражение лица. Хотя бы еще один раз, на одно короткое мгновение.
Винсент помолчал, смотря на цветы. Маура никогда не любила помпезности – полевые цветы подошли бы ей лучше всего.
– Думаю, теперь с девушкой все в порядке. Пока что со всеми нами все в порядке. И я пытаюсь найти способ сохранить подобное положение вещей. Она растет и постепенно встает на ноги. Порой она так сильно напоминает мне тебя. И это так тяжело, гораздо тяжелее, чем ты могла бы себе представить.
Он вытер глаза тыльной стороной руки, стирая слезы. Посещение кладбища всегда оборачивалось слезами.
Он продолжал сидеть на траве, наслаждаясь тишиной и близостью к тому месту, где была похоронена его жена. Видя ее имя, имея перед глазами нечто осязаемое, напоминающее ему о том, что она существовала, он чувствовал, как успокаиваются его измотанные нервы.
Через несколько минут он поднялся на ноги и отряхнул свои брюки.
– Я больше не буду так долго пропадать. Я люблю тебя.
Отойдя от могилы, он направился в сторону своей машины. Слезы высохли, когда он подъехал к выходу. По дороге в Чикаго его сердце начало цепенеть. К тому времени, когда он пересек городскую черту, он вновь был равнодушным.
Глава 32
Хейвен стояла в дверях спальни, молча наблюдая за Кармином. Он сидел за своим столом, подперев голову левой рукой и сосредоточенно смотря в монитор своего ноутбука. Он еще не заметил присутствия Хейвен, а если и заметил, то предпочел оставить этот факт без внимания.
Спустя некоторое время Кармин тяжело вздохнул.
– Что это вообще за вопрос? Какое отношение имеет греческий алфавит к математике?
– Пи? – вырвалось у Хейвен.
Кармин вздрогнул, услышав ее голос, и обернулся.
– Ты спросила, не хочу ли я пирога21?
– Нет, пи – это и буква греческого алфавита, и математическая… штуковина.
В ответ он только лишь посмотрел на нее, словно осмысливая ее слова.
– Что ж, спасибо за это Алексу Требеку22. Пожалуй, ты могла бы делать за меня домашнюю работу, черт бы ее побрал, и спасти меня от лишнего раздражения.
Хейвен покраснела.
– Чему бы ты смог научиться, если бы я делала за тебя домашнее задание?
– Не представляю, зачем мне вообще может пригодиться подобное дерьмо, – ответил Кармин, качая головой. – Ну да ладно. Ты чего-то хотела?
– Я должна поехать к Дие, помнишь?
Хейвен не понимала, как он вообще мог об этом забыть, поскольку изначально эта идея принадлежала ему.
– А, да, точно, – ответил Кармин, хватая со стола ключи от машины. Хейвен ожидала, что он поднимется, и они поедут к Дие, но он только лишь протянул ключи ей. – Держи.
– Зачем? – спросила она, смотря на ключи. – Ты не отвезешь меня?
– Ты же умеешь водить, – ответил Кармин рассеянно, звеня ключами. – У меня нет времени играть в таксиста, tesoro. Мне нужно сделать кучу домашней работы и кое-куда съездить.
Хейвен нахмурилась.
– Как ты поедешь, если у тебя не будет машины?
– Съезжу с Домом, – ответил Кармин. – Ты ведь помнишь, как доехать до Дии, да? Просто езжай по прямой. Я высаживал тебя там, когда ты покупала себе платье.
– Да, но…
– И загляни в магазин на обратном пути, купи мне колу, ладно? Магазин в конце соседней улицы. В бардачке должны быть наличные.
Хейвен с удивлением посмотрела на него.
– Но… это же твоя машина. Я не могу поехать на ней.
Кармин раздраженно вздохнул.
– Это еще почему?
– Потому что я никогда на ней не ездила, – ответила Хейвен. – Я ездила только лишь на машине доктора ДеМарко, и в тот раз ты был со мной.
– Управление моей машины ничем не отличается от управления машиной отца. И ты можешь сделать вид, что я сижу на пассажирском сиденье, если так тебе будет проще. Просто выругайся несколько раз, и тебе покажется, что я действительно сижу рядом с тобой.
Он отвернулся, не сказав больше ни слова.
Шла середина мая, и в этот день в средней школе Дуранте должен был состояться выпускной вечер. Кармин уведомил об этом Хейвен три недели назад, совершенно буднично сообщив о том, что ей потребуется платье. Она сомневалась в том, что доктор ДеМарко позволит ей поехать на это мероприятие, но Кармин сказал, что это попросту смехотворно. Несколько дней спустя Диа предложила ей пройтись по магазинам, и во время шопинга Хейвен выбрала себе синее платье с окантовкой темно-золотистого цвета.
Минувшие несколько недель были для Хейвен очень странными. Были как своеобразные взлеты, так и падения, перемены порой оказывались настолько резкими, что к ним было попросту невозможно подготовиться. Она испытывала предвкушение и волнение, но находилось место и страху.
Страху неизвестности, страху неизведанного, потому что в последнее время поведение Кармина было непредсказуемым. Но оно не было всегда перманентно плохим. Порой он выходил из себя, но бывали и такие моменты – подобные тому, что произошел сейчас в его спальне – когда он делал нечто такое, что было совершенно нехарактерно для того человека, которого знала Хейвен. Он всегда так беспокоился за свою машину, что не позволял водить ее даже своему отцу, но при этом он отдал ключи Хейвен, хотя у нее не было даже водительских прав.
Выйдя на улицу, Хейвен села в машину. У нее жутко дрожали руки, пока она заводила двигатель. Включив нужную передачу, она выехала с подъездной дорожки, и направилась к Дие.
* * * *
Семья Харперов проживала в небольшом, одноэтажном доме, расположенном в центре города. Дом был скромным, но достаточно большим для четверых членов семьи. Диа и Тесс с самого рождения жили в одной спальне, что зачастую служило причиной их сестринских склок. Несмотря на это, казалось, что им всегда удавалось преодолеть все разногласия и найти компромисс, устраивавший обеих девушек.