– Нет, – Винсент услышал улыбку в голосе Селии. – «Jingle Bells».
– Интересно.
– Именно, – согласилась она. – Просто не верится, что ты мне не сказал!
Винсент бросил короткий взгляд на сестру, понимая по выражению лица, что именно она имела в виду.
– Что именно ты хотела от меня услышать? Что мой сын – идиот?
Селия пихнула его локтем по ребрам.
– Не называй его так. Он неравнодушен к ней.
– Она для него всего лишь новшество, – сказал Винсент. – Ощущение новизны сойдет на нет, и он двинется дальше.
– Ох, перестань. Ты и сам в это не веришь.
– Надежда умирает последней.
Селия покачала головой.
– Они делают друг друга счастливыми.
– Они оба – идиоты.
– Винсент! – воскликнула Селия, толкая его. Он, запинаясь, отошел от нее на несколько шагов и рассмеялся, когда она снова схватила его за руку. – Что ты намерен с этим делать?
– Я не знаю, – это была правда, он не представлял, что ему делать в этой ситуации. – Я подумывал о том, чтобы отослать ее в Чикаго.
– Мы бы приняли ее, – Винсент скептично посмотрел на Селию, и она улыбнулась. – Я бы как-нибудь уговорила Коррадо.
Винсент покачал головой. Он сомневался в том, что даже Селии удалось бы уговорить его на это. Коррадо в течение многих лет отказывался вмешиваться в происходящее, и Винсент не мог его за это винить. Ситуация была катастрофичной.
– Это уже неважно. Я упустил благоприятную возможность.
– Винсент, ты – глупец, если на самом деле считаешь, что у тебя когда-то была такая возможность. Они без ума друг от друга.
Он покачал головой, но ничего не ответил. Отвечать было нечего. Его сестра была права, но ему не хотелось этого признавать.
Он уже некоторое время знал о происходящем. Наихудшие опасения поселились в Винсенте в то самое утро, когда он услышал слово, произнесенное его сыном после того, как тот отпустил запястье Хейвен. Это было очень простое слово – большая часть людей использует его где попало, но оно является очень сильным для таких людей, как они. Кармин не произносил этого слова с тех самых пор, когда был еще восьмилетним ребенком, не подозревающим о царящих в мире проблемах, но в то утро он произнес его настолько беспечно, настолько буднично, что Винсент задумался о том, понимал ли вообще его сын, что именно он говорил.
Это было слово «прости».
Даже сам Винсент не мог заставить себя произнести это слово. Его сестра назвала бы его хорошим человеком, порядочным человеком с полным сострадания сердцем. Маура согласилась бы с этим. Она никогда не замечала его дурную сторону. Никто из них не замечал.
Когда у Винсента отобрали его жену, именно эта сторона взяла над ним верх. Он оказался в ее власти, гнев и вина поглощали его. Он жаждал крови, и, скольких бы человек он ни убил в поисках возмездия, потребность отомстить так и не иссякла. И эта застенчивая девушка с каштановыми волосами, находящаяся сейчас за окном – та самая, которую так полюбил его младший сын – едва не стала жертвой, падшей жаждой мщения.
Отойдя от Селии, Винсент опустился в кресло, расстроенно потирая лицо руками. Сев напротив него, Селия рассмеялась.
– Они считают, что им удается все скрывать. Так мило. Это напоминает мне о том, как вы с…
– Хватит! – прервал ее Винсент. Селия замолчала на полуслове и шутливо сделала вид, что застегивает рот на молнию. – В этом нет ничего милого, Селия!
– О, да брось. Это мило! И почему бы тебе просто не оставить их в покое? Кармин кажется таким счастливым.
– Тебе известна причина, – ответил он. – Думаешь, я хочу видеть своего сына несчастным? Я не хочу! Но ты не можешь на полном серьезе полагать, что для них разумно быть вместе.
Селия бросила на него взгляд.
– Разве не они должны это решать?
– Они слишком мало знают.
Селия приподняла бровь.
– Возможно, тебе следует объясниться. Он уже подозревает, что у тебя есть секреты. Ты должен рассказать ему правду.
Винсент горько рассмеялся.
– Правду, Селия? О какой конкретно правде ты говоришь? Хочешь, чтобы я рассказал ему обо всем, даже о том, что причинит ему боль? Сейчас он во многом похож на меня, и ты не можешь отрицать существование приличной вероятности того, что он может попросту сорваться. У нас с Кармином и без того взаимоотношения едва-едва складываются, а это вполне может уничтожить то малое, что у нас осталось. Ты этого хочешь?
– Ты же знаешь, что не этого.
– Точно, ты хочешь, чтобы я рассказал ему ту часть правды, которая заставит его поверить в то, что они могут быть вместе – что это нормально. Но я не могу пудрить ему мозги кусочками и оговорками. Либо все, либо ничего.
Селия нахмурилась.
– Мне бы хотелось отыскать какой-нибудь выход.
– Я знаю, – сказал Винсент. – Я пытаюсь найти во всей этой ситуации какую-нибудь золотую середину, но я попросту не вижу никакого выхода. Я знаю, что мне следовало бы сделать, но мы не сможем вынести тот гнев, который, вероятнее всего, на нас обрушится. Не говоря уж о том, что при таком раскладе мы бросим девочку на растерзание волкам. Если это случится, то я даже представить не могу, как далеко зайдет ради нее мой сын.
– Ты не можешь забивать себе голову всякими «а что, если», Винсент.
– Именно этим и забита моя голова. Я практически не сплю по ночам, думая о том, как одна мелочь могла все изменить, и о том, что я мог все предотвратить. Только об этом я и думаю. Что, если бы я не взял с собой Мауру в те выходные? Что, если бы мы уехали в предыдущие выходные? Что, если бы мы опоздали на час? Почему мы должны были оказаться именно там и именно тогда?
– Если бы того дня не было, то девушка, гуляющая сейчас на улице, была бы уже мертва. Ты спасаешь ее, а она исцеляет его.
Винсент покачал головой.
– Если бы нас там не было, Селия, то мой сын не нуждался бы сейчас в исцелении.
Он никогда не забудет тот день, с которого все это началось, и то, как он себя чувствовал, когда впервые ехал по той длинной, пустынной дороге в чудовищную жару. Он пребывал в плохом расположении духа, пот стекал у него со лба. Воцарившуюся в машине тишину нарушал только лишь гудящий звук двигателя. Маура знала, что он терпеть не мог молчаливых бойкотов. Он бы предпочел, чтобы она кричала на него, нежели просто сидела, смотря в окно с отсутствующим выражением лица.
В тот момент, когда он ударил ладонями по рулю, он и понятия не имел о том, что это было еще только лишь начало его неспокойного дня.
– Если ты в ближайшее время что-нибудь не скажешь, Маура, то я в любой момент вспыхну пламенем.
Она шумно выдохнула, но продолжила молчать.
– Чего ты от меня-то хочешь? А? Это мои обязанности!
Его вспышка была встречена резким тоном.
– У нас сегодня годовщина, Винсент. Сегодня День Святого Валентина!
– Я в курсе, но им плевать на это, – ответил Винсент. – Когда мой отец куда-то меня отправляет, я обязан выполнять его приказ.
Она знала, что, давая клятву, он поклялся являться по вызову la famiglia в любой момент – 24 часа в сутки, 7 дней в неделю, 356 дней в году. У них был относительно свободный график, и они нечасто его беспокоили, но, когда его все же вызывали, он был обязан являться.
Винсент сбавил скорость, когда они приблизились к дороге, ведущей к собственности Фрэнки Антонелли, расположенной в пустыне. Подъехав к дому, они начали выбираться из машины, но Маура задержалась. Винсент прошел на крыльцо и постучался в дверь в тот же самый момент, когда позади него раздался громкий визг.
Обернувшись, он увидел маленькую, хрупкую девочку, которая бежала прямо на Мауру. Она доходила Винсенту где-то до колена, и была худенькой, как зубочистка, ее волосы спутались. Она походила на серую крысу, перепачканную в грязи.
Казалось, что девочка не замечала преграды на своем пути, и в итоге врезалась в Мауру, даже не замедлившись. От силы удара Маура, пошатнувшись, отошла на несколько шагов назад, а маленькая девочка отлетела на землю. Она, нахмурившись, сморщила свой запачканный грязью носик, осматривая возникшего на ее пути человека.