Не осуждайте себя. Довольно самого греха; зачем взваливать на себя еще и осуждение?
Будьте бдительны, вот и все. Вам придется совершить множество ошибок, но не совершайте одну и ту же ошибку вновь — вот и все. Будьте бдительны, наблюдайте — и учитесь! На самом деле, если уж вы спросили меня, я скажу вам, что мир греха — это мир учебы. Без него нельзя научиться. Нужно глубоко пойти в грех.
Это как корни дерева: чем глубже корни, тем выше ветви. Дерево вырастает на огромную высоту, но оно зависит от корней, его основа — корни, которые идут все глубже, глубже и глубже.
Если вы встречаете великого святого, будьте уверены, что ему приходилось совершать великие грехи. Корни должны пойти глубоко! Иначе как он мог бы узнать так много? Если бы он никогда не грешил, он был бы не невинным, а глупым.
Есть и глупые святые — по моему мнению, они не святые — они просто трусы, они боятся. Они никогда не грешили, никогда не заблуждались, они всегда цеплялись за правильный путь, хорошо утоптанный путь — за идеологию, которую дало им общество, за идеи, которыми религия набила их ум, за условности, в которых они родились — они цеплялись за все это, они никогда не уходили в сторону, они — трусы, они ничему не научились. По моему мнению, их ценность равна нулю. Возможно, они хорошие люди, но их праведность пресна. В ней нет вкуса. Они слегка тупы и мертвы.
Вы найдете в мире два типа святых. Первый тип — святой из страха, человек, который никогда не грешит, потому что боится ада, боится последствий. Это почти глиняный святой, не настоящий, ничего не достигший; и вы не найдете в нем мудрости — откуда у него взяться мудрости? Он никогда не заблуждался, как же он повзрослеет? Он будет ребенком — невежественным, глупым дураком; он безвреден, но у него вы ничему не научитесь. Самое большее, он может научить вас своей глупости, своей трусости.
Есть и другой тип святого — если вы сможете найти святого этого типа, можете считать, что вам посчастливилось, потому что из ста святых девяносто девять — дураки. Так и должно быть — такова пропорция между глупостью и разумом, так что эта пропорция должна сохраняться повсюду. В миру, на рынке существует та же пропорция: на девяносто девять дураков — один умный человек, мудрый, осознающий. Эта же пропорция должна отражаться также и на святых — во всех направлениях!
Если вы можете найти человека, который прожил свою жизнь, и прожил опасно, двигался во всех направлениях без всякого страха и на опыте научился трансцендировать грех... не то, чтобы он никогда не грешил — он грешил, и грешил тотально и интенсивно, вот почему он смог превзойти его; он видит грех насквозь, он понимает всю его абсурдность, вот почему он трансцендировал его. Если вы можете найти такого святого... только через него проходит дорога, путь.
Иисус мог сказать людям: «Я есть путь». Иисус — не заурядный глупый святой. Именно по этой причине он и был распят. Если бы он был обычным глупым святым, ему бы поклонялись! Евреи провозгласили бы: «Это сын Божий!» Но вся беда была в том, что его способы были не совсем верными — они не соответствовали тому, что евреи считали правильным; они были не совсем моральными.
Время от времени он был с проституткой. Святые так не поступают. Иногда он был с пьяницами, он сам часто пил вино — он любил его. Он водился со всякими людьми — его никак нельзя было назвать респектабельным, его совершенно не интересовало уважение. Аморальные люди, осужденные обществом, были его друзьями. Он водился со всевозможными людьми.
Именно это было причиной, главной причиной того, что все священники и все глупые так называемые святые были против него — потому что он полностью подрывал глубокие корни старой морали: «Этот человек опасен, его нужно уничтожить, потому что он несет в мир нечто такое, что приведет обычную мораль в состояние хаоса», — потому что обычная мораль живет по правилам, а святой живет в соответствии со своей осознанностью, а не по правилам.
Правила — для трусов. Святой живет в согласии со своей внутренней дисциплиной, ни в какую другую дисциплину он не верит. Его собственное сознание — единственный закон. Он следует ему. Он готов идти всюду, куда бы оно ни вело; если оно ведет в ад, он пойдет в ад, потому что таков его путь познания истины. Он следует своему собственном существу. Он никому не позволяет навязать что-нибудь. Он бунтует.
Обычные святые безобидны, но такие святые, как Иисус, опасны — для общества, для культуры, для устоявшегося образа жизни, для статус-кво, для истеблишмента. Иисус, наверное, был похож на хиппи — бунтарь, разбивающий все правила.