После речи Н. К. Кольцова я спросил присутствовавшего на заседании нашего молодого физико-химика, биолога Георгия Георгиевича Винберга, что он думает об этом выступлении Н. К. Кольцова.
"Идеи Кольцова, - сказал Винберг, - или победят и через 50 лет станут основой нашего понимания наследственности, или будут забыты как ошибка". Реализовалась первая часть этого высказывания: идеи Н. К. Кольцова победили, причем не через 50, а через 25 лет.
В 1953 году Уотсон и Крик разгадали структуру молекулы дезоксирибонуклеиновой кислоты (ДНК) и выяснили, что в основе воспроизведения генетической информации лежит ауторепродукция двуспиральной молекулы ДНК. Конкретные механизмы размножения наследственных молекул оказались иными, чем думал Н. К. Кольцов. Выяснилось, что генетический материал - это не белок, как он это представлял себе. Однако идейные принципы современных представлений о репродукции молекул были созданы Кольцовым.
В 1936 году Н. К. Кольцов суммировал итоги своей научной жизни. Из своих экспериментальных и теоретических работ он составил сборник "Организация клетки", в котором помещены его главные произведения. После выхода в свет этой книги Николай Константинович поднялся на верхний этаж Института экспериментальной биологии в лабораторию генетики, которой я тогда руководил, и подарил мне ее экземпляр. На титульном листе книги своим великолепным, четким, разборчивым почерком он написал: "Дорогому Николаю Петровичу Дубинину с надеждой, что он успеет опубликовать десять таких томов. 1.I 1937 г.".
20-е годы были поистине временем расцвета личной деятельности Н. К. Кольцова как ученого. Он вступил в них в возрасте 48 лет. В 1930 году ему исполнилось 58 лет. Это были годы его творческой зрелости.
Лекции профессора Кольцова по курсу общей биологии в Московском университете, которые все мы слушали, закладывали основы научного мировоззрения поколений студентов, будущих экспериментальных биологов. Ясность мысли, чудесная русская речь, великолепная дикция, умение лепить художественные образы из ткани научного материала, изобразительное искусство, когда лектор цветными мелками рисовал на доске поразительные картины, иллюстрирующие строение клетки и идущие в ней процессы, - все это производило на нас неотразимое впечатление.
Николай Константинович регулярно заходил к нам на практикум и беседовал о том, что мы делали в экспериментах, и о том, что мы читали.
При посещении большого практикума, на лекциях в Московском университете, в официальных речах и выступлениях на съездах и конференциях, в беседах с посторонними в кулуарах Н. К. Кольцова сопровождал некоторый холодок. Он не любил фамильярности и был отделен от людей отчетливым самоуважением. Все люди, попадая в его сферу, были при этом отодвинуты им от себя на некоторое расстояние. Тех, кто не знал хорошо Н. К. Кольцова, раздражали эти черты в его облике. Они готовы были видеть в этом чопорность. На самом же деле Н. К. Кольцов был добрый человек. Много лет я работал в Институте экспериментальной биологии, которым руководил Н. К. Кольцов, и смог во всей полноте узнать замечательные качества этого человека. Николай Константинович был вдумчив, быстро откликался на новые мысли, любил и понимал юмор.
Вместе с Н. К. Кольцовым всегда и всюду находилась его жена Мария Полиевктовна. Она присутствовала на его лекциях, на заседаниях, слушала его речи, доклады, посещала лаборатории, сопровождала его в поездках по стране. Она была моложе его на 11 лет и познакомилась с ним, со своим профессором, в то время, когда училась на Высших женских курсах.
Много лет мое чувство уважения к Н. К. Кольцову было чистым и глубоким. Однако наступили дни, которые бросили иной свет на эту, казалось бы, великолепную жизнь.
В 1970 и в 1971 годах вышли работа В. П. Алексеева "Марксистско-ленинская философия и медицина в СССР" и книга Д. Л. Голинкова "Крах вражеского подполья".
В этих работах описана деятельность контрреволюционного "Национального центра", созданного из организаций буржуазной партии кадетов. Этот центр в 1918 - 1919 годах стал руководителем всего антисоветского подполья, имел военную организацию, его деятели разработали и попытались путем восстания свергнуть Советскую власть. После того как у крупного домовладельца Н. Н. Щепкина был произведен обыск, в котором лично участвовал Ф. Э. Дзержинский, были получены основные материалы о деятельности "Национального центра". Как пишет Д. Л. Голинков, стало ясным, что эта организация опирается на самые реакционные группировки контрреволюции и готовится к расправе над пролетариями Советской страны после победы Деникина и Колчака. В 1919 году "Национальный центр" вошел в состав контрреволюционного объединения, получившего название "Тактического центра".
В августе 1920 года дело "Тактического центра", по которому было привлечено 28 человек, рассматривалось Верховным революционным трибуналом. Среди обвиняемых, был назван Н. К. Кольцов, который хранил денежные средства "Национального центра", участвовал в его работе, предоставлял для его конспиративных заседаний свою квартиру и кабинет в институте. Трибунал признал обвиняемых "виновными в участии и сотрудничестве в контрреволюционных организациях, поставивших себе целью ниспровержение диктатуры пролетариата, уничтожение завоеваний Октябрьской революции и восстановление диктатуры буржуазии путем вооруженного восстания и оказания всемерной помощи Деникину, Колчаку, Юденичу и Антанте".
Трибунал приговорил обвиняемых по делу "Тактического центра" к расстрелу. Однако, принимая во внимание чистосердечное раскаяние, трибунал заменил смертную казнь различными наказаниями. Н. К. Кольцов был приговорен к пяти годам лишения свободы условно и сразу же освобожден из заключения.
Только теперь, после опубликования этих материалов, стала ясной причина той тени, которая в 20-30-е годы сопутствовала деятельности Н. К. Кольцова. Окружающие его люди, не зная этой стороны жизни Н. К. Кольцова, воспринимая лишь обаяние его личности, не подозревали о сложных поворотах его судьбы и оставались, ничего не ведая, не вооруженными против ее теневых сторон.
Да, это была скорбная ошибка Н. К. Кольцова. Строя новую жизнь России, творцы этой жизни могли простить эту ошибку, но они не имели права ее забыть.
К концу 20-х годов положение Н. К. Кольцова вновь осложнилось. Это оказалось связанным с той резкой общественной критикой, которой подверглись его ошибки в проблеме человека. В эти годы наряду с научными исследованиями, преподаванием, руководством Институтом экспериментальной биологии, редактированием журналов Н. К. Кольцов увлекся ставшим к тому времени модным за рубежом, глубоко ошибочным селекционным приложением генетики к человеку. Это направление получило название евгеники. Слово "евгеника" при его переводе с греческого языка означает хорошая порода: eu - хорошо, genes - род. В современном американском словаре написано, что слово "евгеника" означает науку по улучшению рас человека на основе контроля над наследственными факторами.
Мысль об улучшении человеческого рода тем же путем, каким человек улучшает породы животных, через изменение его наследственных свойств, возникла давно. Спартанцы в Древней Греции уничтожали слабых детей, полагая, что таким путем они обеспечивают наследственное здоровье своего рода. По легенде, спартанцы сбрасывали таких детей со скалы в море. Философ Платон, живший в 427-347 годах до нашей эры, развивал мысли о необходимости контроля со стороны государства над деторождением.
Идея о наследственной неполноценности целых классов и рас стала усиленно развиваться во второй половине XIX столетия. Широкую известность получила теория английского попа Мальтуса, по которой средства существования людей якобы увеличиваются в арифметической прогрессии, а увеличение численности населения происходит в геометрической прогрессии. Считая, что рост населения идет за счет низших классов, Мальтус требовал ограничить их размножаемость. Учение Мальтуса об абсолютном перенаселении будто бы за счет биологически малоценных групп населения, в котором он видел источник всех социальных зол, дало повод к обоснованию так называемой политической антропологии, или социального дарвинизма. На почве развития империализма и колониальной политики Англии, Франции, Германии и США пышно расцвели расовые теории. Одни идеологи империализма старались доказать биологическое неравенство рас человека, считая, что белая (арийская) раса является высшей и руководит историей человечества, другие стали распространять это воззрение на классы, утверждая, что пролетариат - низшая раса круглоголовых людей. Социал-дарвинисты протестовали против облегчения жизни низших классов и угнетенных рас, видя в этом ослабление естественного отбора. Реакционный английский философ Спенсер считал, что забота о больных, социальная гигиена, охрана материнства и детей и т. д. - все это ухудшает род человека, противореча принципам естественного отбора.