– Просто схватилась за сковороду, – ворчит Мари. – Не знаю, почему не сходит. Бывает такое, ты же знаешь. От первой встречи с Т’Каалом у меня ведь остались шрамы. А от всего остального – нет. Наверняка у Алистера с Грейс есть свои теории на этот счёт…
– О, в этом я не сомневаюсь. – Мари снова тянется к бутылке, но Джейк отбирает её и отставляет подальше. – Что-то ещё? Сейчас, за ужином. Ты была расстроена.
Мари чуть крутится в его руках, чувствуя поясницей, как твердеет его член, и низ её живота сдавливает от желания. Ну неужели нужно сейчас об этом говорить?
– Ну, сейчас я уже не расстроена, – замечает она, разворачиваясь и прижимаясь губами к его груди. Джейк со свистом выдыхает и наверняка ведь хочет возразить – вот вечно находит для этих разговоров неподходящее время! – так что Мари опускается поцелуями ниже, трётся щекой об его шорты, а потом стягивает их с него к чёртовой матери. – Вау, – выдыхает она, обхватывая его член ладонью, – действительно соскучился.
– Ты не представляешь, насколько, – шипит Джейк, когда она медленно двигает рукой по его эрекции.
– Надеюсь скоро узнать, – ухмыляется Марикета, прежде чем накрыть его губами.
В этот раз неприятных разговоров удаётся избежать.
*
Нет, это всё-таки нихрена не даёт ей покоя. Настолько, что утром, рискуя нарваться на раздражение Джейка, она во время завтрака залипает в ноутбук, пытаясь узнать у поисковой системы, почему у неё может болеть грудь. Конечно, это должно быть жутко глупо – искать какие-то симптомы, учитывая её неестественное происхождение.
– Да какого же хрена, Марикета, – ворчит Джейк.
Она ничего не отвечает, потому что уже третья статья сообщает, что это всё может быть признаком ПМС. Или беременности. Или всяких болячек со страшными названиями. Словом, ничего полезного – всё это не про неё.
И это так бесит, что приходится сжать зубы, чтобы не разразиться потоком ругательств. Как раз в этот момент телефон пищит, уведомляя о новом входящем сообщении от Мишель. Подруга прислала очередной снимок малыша Мэттью, и в первое мгновение, глядя на улыбку младенца, Мари улыбается, а потом опять чуть не начинает плакать.
Останавливает только то, что Джейк пристально на неё смотрит.
Оставив в раковине грязную посуду, Мари уходит в ванную, чтобы позвонить подруге – так, чтобы Джейк не слышал. Мишель берёт трубку почти сразу.
– У тебя что-то случилось? – спрашивает она вместо приветствия.
– С чего ты…
– Ты редко звонишь, чаще пишешь. Мари, выкладывай.
Марикета вздыхает и рассказывает ей всё – начиная с причин своего плохого настроения и заканчивая физическими изменениями, или что бы это ни было.
– Ясно. Ты сейчас не психуешь, – осторожно говорит Мишель, – и открываешь ящик под раковиной.
– Откуда ты знаешь, что я в ванной?
– Эхо, – поясняет Мишель, и Мари почти видит, как она закатывает глаза. Пожав плечами, Марикета лезет в этот чёртов ящик. Она хорошо знает, что здесь – это аптечка, собранная самой Миш. За год она понадобилась лишь однажды – когда во время сезона дождей Джейк чинил протёкшую крышу и заработал бронхит. И в тот раз Мари тоже психанула, обнаружив в ящике упаковку тампонов и тесты – на овуляцию и беременность. Это было в то время, когда она как раз перестала пить таблетки по причине их неэффективности. Поэтому предупреждение Миш «не психовать» вполне имеет смысл. Хоть она и утверждала, что просто собрала для неё стандартный набор всего самого необходимого и не хотела её расстраивать.
– И что ты хочешь, чтобы я с этим сделала? – скептически спрашивает Мари.
– Я хочу, чтобы ты поссала на бумажку, – фыркает Миш.
– Эй, – Мари старается, чтобы её голос не дрожал. – Ты же знаешь, что это невозможно.
– Путешествовать за сотни световых лет тоже невозможно. Слушай, ну сделай ты тест, с тебя не убудет.
Всё-таки психанув, Мари бросает трубку. Да, с неё не убудет. Но она слишком уверена в том, что тест будет отрицательным. И совсем не готова к этому. К очередным подтверждениям своей бракованности.
Мишель присылает вдогонку сообщение.
Миш: Прости. Я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Позвони, когда успокоишься.
Мари ещё минут пять гипнотизирует коробочку с тестом, а потом решает – чем чёрт не шутит.
Спустя четверть часа, когда она сидит на полу ванной и рыдает над результатом, дверь распахивается. Мари с трудом видит разъярённое лицо Джейка сквозь пелену слёз, и он, ожидаемо растерявшись, садится на пол рядом с ней.
– Ты что, Принцесса?
Мари указывает в сторону раковины, где лежит этот чёртов тест, и прежде, чем он встаёт, чтобы посмотреть на причину её истерики, сбивчиво поясняет:
– Миш сказала… А я подумала… А если бы… Но я не беременна.
Джейк глубоко вздыхает, прежде чем притянуть её к себе.
– Ну что ты, Принцесса. Мы же говорили об этом… Нет – значит нет. Да я и не готов делить тебя с кем-то, даже с… детьми. Нашими детьми.
И от того, как он произносит это «нашими», она рыдает ещё горше. Такое идиотское ощущение – но, пока не проявилась только одна полоска, она вдруг поняла, что хотела бы, чтобы их было две. Может, потому, что это доказало бы, что она нормальная. Или потому, что уже успела представить, как сообщает эту новость Джейка. И теперь вот ревёт, как сумасшедшая, от разочарования. В себе.
А Джейк поднимает её с холодного пола и тянет за собой в спальню. Опускается на кровать и усаживает её к себе на колени, позволяя прижаться и выплакаться в его плечо. Бормочет на ухо что-то успокаивающее, и она в конце концов действительно приходит в себя. Отрезвляет мысль, что она действительно не могла рассчитывать на другой результат и, на самом деле, давно должна была бы с этим смириться. В конце концов, размазав слёзы по футболке Джейка, Мари успокаивается.
И тянется к его губам – сейчас ей самой необходимо, чтобы он её утешил так, как умеет. Нужно почувствовать себя живой. И нужно знать, что Джейк не разочарован так же, как она сама. Мари считает, что по нему это тоже ударило, но он, как всегда, виду не подаёт.
И кто из них ещё скрытный…
Хотя какая разница, по большому счёту, если он делает в точности то, что ей так необходимо. Если отвечает на её поцелуи с таким пылом, что у неё дыхание перехватывает. Если укладывает её на постель, стягивает с неё платье и бельё, а после замирает, глядя на неё. И от этого взгляда Мари вся покрывается мурашками. А потом Джейк снова целует её, исступлённо ласкает, так что Марикете кажется, что его руки повсюду, и на этот раз снова нет времени и возможности медлить, нужно больше, нужно сильнее, нужно жёстче и глубже, чтобы вообще ни о чём думать не могла – да, именно так.
– Люблю тебя, – выдыхает Мари, когда всё заканчивается. – Чёрт, как же я тебя люблю.
– И я тебя, – Джейк улыбается, прижимая её к себе, – но ты почаще мне напоминай, ладно?
Марикета шутливо бьёт его кулаком в плечо, и Джейк, притворно обидевшись, уходит в ванную.
– Я, вообще-то, рад, что все свалили, – говорит он, – потому что от подколов Скриллекс уже даже я… Так, стоп, – он возвращается в комнату, держа в пальцах чёртову тест-полоску, и у Мари снова портится настроение. Да грёбаный же ад. – Это что?
– Тест, – коротко отвечает она, будто это, мать его, не очевидно.
– Тот, который ты сделала?
– А есть другие варианты? – ей-богу, что за допрос с пристрастием?
– Марикета, – Джейк прокашливается, будто у него голос сел, и Мари становится дурно, – у нас есть ещё тесты?
– Целая блядская упаковка, – фыркает она. – А зачем тебе?
– Сколько ты ждала результата?
– Не знаю, минут пять?
– А на упаковке сколько написано?
– Я не читала. Да что происходит-то…
Ей кажется, что она догадалась, но поверить в это просто невозможно – да и зачем, чтобы ещё раз разочароваться? Джейк садится рядом с ней и протягивает тест.
Индикатор показывает две полоски, и Мари снова принимается рыдать.
Только на этот раз совсем по другой причине.