Макси и Нати поддерживали меня, как могли. Они почти не оставляли меня одну и даже на выходных приглашали куда-нибудь. Самое интересное, что я никогда не чувствовала себя с ними третьей лишней. Наверное, потому что они искренне меня любят.
Но даже Макси и Нати ничего не могли поделать с тоской, которая съедала меня. Каждый день и, особенно, каждый вечер растягивался для меня на целую вечность. Иногда даже всерьез не верилось, что я переживу этот месяц.
Хотя, признаться, мне было бы куда хуже, если бы не сам Федерико. Мы ни на минуту не прерывали общения. Переписывались по sms, болтали вечерами по скайпу, перед сном говорили по телефону. Тем не менее, вы ведь понимаете: этого всего ничтожно мало. Мне хотелось, чтобы возлюбленный был рядом, хотелось обниматься с ним, целоваться…
И все же были минуты, когда я была особенно счастлива. Когда папа узнал о «Студии», я все рассказала Федерико по sms. Он ответил коротко: «подожди минутку», а потом, как я понимаю, связался с папой. Не знаю, о чем они там говорили, но минут через пятнадцать Герман Кастильо с таким видом, словно разжевал лимон, объявил, что я могу сама решать, чем заниматься по жизни. И вот, тогда я была счастлива. Почти так же, как при реальной встрече с возлюбленным. Он на такое готов ради меня… Боже, как я его люблю!
Когда Томас решил уехать, я вздохнула, но отметила, что мне грустно лишь в дружеских пределах. Испанец стал мне другом, но после появления Федерико ни на что большее рассчитывать не мог. Как и Леон, кстати. С той лишь поправкой, что последний мне даже другом не стал.
И верно. Мой бывший вел себя очень некрасиво. Во всеуслышание называя меня чуть ли не девушкой легкого поведения, он еще добавлял, что Федерико – глупый слепой влюбленный идиот. И вот, тогда мне было обидно. Не за себя, а за возлюбленного. Как он его назвал?! Вот, ведь… Я никогда не пудрила мозги Федерико и никогда не использовала его в качестве орудия мести! Этот парень не из тех, кем можно легко манипулировать! А Леон так говорит просто потому, что не знает Федерико! И, наверное, определенную роль играет его упрямство. Хотя, какое мне до этого дело?
При чем здесь Леон, когда речь идет о нас с Федерико? Пусть он думает, что хочет. Рано или поздно ему все равно придется смириться. Придется, потому что нас с Федерико не разлучит уже ничто в мире. Разлукой нас не возьмешь, а раз так, все будет хорошо. Все эти интриги и прочее – всего лишь мелкие неприятности на пути большого счастья. Нашего счастья. Ничто не помешает нам быть вместе!
Единственное, что меня добивало, – это разлука. Нет, я знала, что мы справимся, но, конечно, было бы гораздо легче, не растягивайся для меня каждый день в вечность. Иногда я даже начинала всерьез думать, что мои часы стоят. Как долго и как мучительно это ожидание…
Мы говорили каждый день. И каждый день на одну и ту же тему: «люблю, скучаю». Нет, конечно, мы всегда интересовались, как прошел день, но ответ у обоих всегда был одинаковым: «долго». Каждое утро я просыпалась с мыслью: «сейчас он пожелает мне доброго утра». И верно: через минуту мне на телефон приходило нежное послание, от которого становилось тепло в груди. Я отвечала ему, примерно, в том же направлении, и эти слова шли не из головы, а из самого сердца. Я отправляла ему частичку своей безграничной любви. И вот, с этого наша переписка начиналась. Телефон не замолкал. Каждые несколько минут Федерико присылал что-нибудь теплое, нежное… Что-нибудь, что не позволяло мне даже на мгновение забыть о его любви. Я не могла сдержать нежной улыбки всякий раз, когда читала очередное послание. И готова поклясться, что, читая ответы, он тоже улыбался.
Только во время общения с ним я могу радоваться жизни. Все остальное давно потонуло в пучине беспросветной тоски. Тоски по любимому. И пусть Макси с Нати не обижаются, но даже они не могут эту самую тоску развеять. Нет. На это способен лишь один человек, до которого сейчас многие тысячи километров, не говоря уже об Атлантическом океане…
В целом и в общем, могу сказать только одно: этот месяц был самым долгим в моей жизни. Оглядываясь назад, я диву даюсь, как нам удалось его пережить, да еще и сохранить отношения. Но, тем не менее, даже этот кошмар однажды закончился.
Я проснулась утром и сразу же вспомнила, что сегодня последний день в «Студии». А значит – уже сегодня вечерним рейсом я полечу в Рим! Господи, даже не верится!
Мы с Федерико, лежа в постелях, вчера весь вечер считали время до встречи в часах и минутах по телефону. Но есть один минус. И минус существенный. Именно сегодня у нас выпускной концерт. Более того, мне еще предстоит на нем петь свою новую песню «Te creo». Федерико, конечно, эту самую песню услышал первым. Я пела ему ее по скайпу. Но дело не в этом. Просто будет как-то неуютно выступать, когда в голове как будто включен таймер, отсчитывающий часы до долгожданной встречи с возлюбленным.
А, ладно, как-нибудь справлюсь. На праздничный фуршет я все равно не останусь. Спою свою песню – и вперед, собираться. Папа уже заказал билет. Он даже согласился не лететь со мной в этот раз. Правда, только после того, как взял с Федерико торжественное обещание встретить меня в аэропорту.
Федерико… Еще какие-то двенадцать часов – и мы, наконец, встретимся! Наконец, я увижу возлюбленного живьем, а не в мутноватом изображении веб-камеры! Наконец, я услышу его голос в реальности, а не тихое подобие в трубке телефона! Наконец, я смогу обнять его, прижаться, вдохнуть знакомый любимый запах и поцеловать мягкие теплые губы… Двенадцать часов – и наша разлука закончится! Осталось только пережить эти длинные часы…
Дзинь! Это пришло утреннее приветствие Федерико. Я это уже знаю, не открывая сообщения. Губы мои сами собой расплываются в нежной улыбке. Открываю глаза, нажимаю «просмотр» и понимаю, что не ошиблась.
«Доброе утро, милая! Всего двенадцать часов осталось до встречи! Вот только, как их выдержать – не знаю…»
«Привет, любимый! Да, осталось совсем немного. Но, наверное, правильно говорят: последние часы самые тяжелые…»
«Ничего. После месяца разлуки меня не так просто напугать.»
«Меня тоже.»
Переписка, как всегда, окрыляет меня. Отправив последнее сообщение, я решительно поднялась и начала собираться. Не ко времени вспомнилось предупреждение Томаса о том, что Людмила пока тупо будет ждать. Паучиха, наверняка, думала, что мы с Федерико не выдержим разлуки. А вот шиш ей! Уже сегодня мы с возлюбленным, наконец, увидимся, и все у нас будет хорошо! А эта стерва пусть хоть лопнет от злости! Тоже мне…
Минут через сорок я чистая, одетая, причесанная и накрашенная вышла из комнаты. На лестнице мой телефон снова издал короткий звонок. Уже заранее улыбаясь, я снова достала его.
«Удачи на выступлении, солнышко! Все будет хорошо!»
«Нет, родной! Все будет хорошо только тогда, когда я тебя увижу! Но за пожелание спасибо!»
Удачи ему я желать не стала, потому что в Риме выпускной концерт состоится только завтра. Кстати, Федерико тоже участвует. Он уже закончил работу над видеоклипом и теперь только репетировал целыми днями свое выступление на концерте.
С той же улыбкой, я спустилась завтракать. В столовой уже были папа, Ромальо и Ольгитта. Герман Кастильо взглянул на выражение моего лица и, как обычно, произнес:
- Опять sms?
- Именно, – как обычно, ответила я, усаживаясь за стол.
- Вы сегодня увидитесь, – напомнил Ромальо, не отрываясь от газеты.
- Знаю, – ответила я. – Но до этого нужно еще дожить. Ведь вылет только вечером. А так долго мы просто не можем не общаться.
- Двенадцать часов – не так уж долго, – вмешалась Ольгитта, поставив передо мной завтрак.
- Для кого-то – может быть, – возразила я. – Но не для тех, кто искренне любит. Для нас каждая минута – вечность.
- Я сделаю вид, что не слышал, – заметил мой отец. – Но хочу предупредить: не совершай в Италии опрометчивых поступков. Прежде, чем что-то сделать, десять раз подумай.