- Значит, ты должна убить мою сестру? – спрашивает Костя, - ты убийца, - говорит он спокойно и неторопливо, будто пробуя слово на вкус.
Я молчу.
- Убийца,- повторяет он горько,- следовало ожидать…
- Спрячь ее,- приказываю я хрипло,- я могу наложить чары, но ты должен спрятать ее.
- Хорошо,- говорит он одеревеневшим голосом, и кричит,- Ксанка!
Спустя несколько секунд в комнату, запархивает прекрасная девушка. Не входит, а именно запархивает, как серебристая бабочка в окно.
У нее пушистые кудри рыжевато-каштанового цвета, идеальное лицо - ровные дуги бровей, пухлые губы, изящный носик, и глубокие глаза цвета полночного неба.
- Ты звал, Костик? – улыбается она, запахивая домашний, но прелестный, шелковый, синий халатик.
- Познакомься,- Костя не смотрит на нее,- это Ада, моя однокурсница. Тебе нужно скрыться на тебя начали охоту банди…
Я резко перебиваю его:
- Не бандиты, а ведьмы!
Девушка опирается на софу белоснежной, тонкой рукой и заливисто смеется.
- Вы решили посмеяться надо мной? Ведьм не существует!
- Что ж смотри! – я думаю, что же такое ей показать, чтобы забыть боль, поселившуюся во мне…
Костя не представил меня как свою девушку…
Костя не представил меня как своего друга…
Он больше не хочет быть со мной…
Но ведь на нем заклятье!
Он все равно приползет ко мне, а я выкину его за порог… и за порог своего сердца и сознания тоже.
Зря я решила помочь ему.
Против своих.
Предать их.
Свою общину, своих друзей, своих наставников… Свое предназначение. Ради такого ничтожества, как он.
И его сестрица еще смеет мне не верить!
Я распахиваю окно одним лишь взглядом … На ярко пылающее, веселое весеннее солнышко находят тучи. Сумрак наползает на пол, льется по стенам темной краской…
Комната меняется в мгновение. Тени извиваются в жгучем танце, прикрыв глаза в упоении. Чудовища сознания, сбрасывают покров разума и лезут из всех углов, царапая пол стальными когтями, и улыбаясь клыкастыми ртами.
Страшно… Чудовищно…Чарующе…
Ксанка сдавленно пищит, и шмыгает за софу.
Оттуда гремит вопль ужаса.
Что грядет!
А я смеюсь…
Она вылетает оттуда. Несется, как трамвай, быстро перебирая длинными ножками, и прячется за спиной брата.
А оттуда вылезает огромная крыса. Глаза ее горят дьявольским алым огнем, белая шерсть топорщится…
- Ада,- укоризненно произносит Костя.
Он не боится.
Так и стоит на месте.
- Это всего лишь иллюзия,- мягко и ласково говорит он сестре.
Меня коробит.
Урод!
Я снимаю чары.
Окно резко захлопывается.
Тени гаснут, жалобно, тихо скуля…
И весеннее солнце опять нежно целует стены и пол, и все что попадается на его пути.
- Боже,- выдыхает Оксана.
- Его не существует,- сообщаю я ей, садясь на диван.
- А дьявол? - спрашивает она.
- Его тоже,- улыбаюсь я, - но он живет во всех нас…
Ей незачем знать, что на самом деле он есть…
Ксана морщится.
- Что ты предлагаешь? – спрашивает Костя, и его лицо совершенно спокойно и безразлично.
Мерзавец!
Еле удается удержать заклинание, на кончиках пальцев.
Это то, чему учили меня.
Мсти!
Если оскорбят словом, взглядом, действием - люди, мсти!
Бей, бей своих врагов…
Пока не останется не одного.
А я надеялась, что все может измениться.
Наивная дурочка…
Он никогда не станет ожившей мечтой.
Никогда.
- Спрятать ее,- отвечаю я, вместо того, чтобы взращивать в себе ненужные эмоции.
Следующие полчаса я колдую без перерыва.
Вешаю на ненаглядную сестричку Костика кучу заклинаний. Как она не падает под их тяжестью?
Заклинание незримости магическому оку, заклинание выживания, заклинание исчезновения, которое автоматически активируется при любом магическом нападении, заклинание отражения (отражает любое нападение вплоть до тысячного уровня), заклинание повышения физических сил и т. д. и т. п.
Устаю до ужаса.
А Костя… Нет, какой мерзавец! Даже не благодарит меня!
Убью, несчастного!
Я выхожу за дверь, и сообщаю ему для поднятия настроения:
- Кстати, будьте поосторожней с ведьмами,- и я дьявольски улыбаюсь.
Тащу за собой судорожно всхлипывающую Оксану, до жути боящуюся меня после этих фокусов.
Тряпка, а не создание!
Мы останавливаемся перед дверью подъезда.
Я провожу быструю разведку.
Выпускаю прозрачный, незаметный магам туман через щелку. Змеятся длинные светлые волоконца. Они устремляются к каждому предмету, к каждому живому существу, определяя, что это или кто?
Старушка медленно ковыляет вдоль тротуара. Еле – еле передвигаются старые, отекшие ноги.
Девчонка, лет двенадцати, бежит за мохнатой собачкой – чау-чау, и на лице ее бушующий восторг.
Старый клен посередине двора.
Много припаркованных машин: от Волги до Комаза, и парочка Вольво.
Ни ведьм, ни шпионов из людей.
Я и себя не забыла. Едва выхожу из подъезда, активизируется заклинание.
Шапка буйных кудрей оттенка колосящейся пшеницы, намазанная полоска улыбающихся губ и кривые акульи зубки, бездонные распахнутые глаза под тяжелым слоем туши, тоненькая фигурка – вот-вот сломаешься - это теперь я - Ада, рада познакомиться! Если после этого, вы останетесь живы!
На мне крутая куртка темно-синего цвета с кучей боковых молний.
Не хватает лишь ножей, пристегнутых к поясу.
Хотя зачем мне ножи, если я могу убивать одним усилием мысли – жестом, взглядом или словом!
А Ксана выглядит совсем по - другому – она толстая тетка в необъятной, как океан юбке, и блузке, похожей на парус, раздуваемый ветром. На круглом, как блин лице совершенно нет косметики.
Увидит она себя в зеркале, то-то я повеселюсь!
Тащу ее к аккуратненьким, отсверкивающим на солнце Жигулям. Чувствуется, как хозяин лелеял и холил их. Теперь лелеять и холить ему будет нечего!
Приложить руку к дверце – небольшое усилие. Выпустить и без того хилую нить энергии, ударить по замку изнутри, сломав его.
Заталкиваю Оксану на заднее сиденье. Она словно в ступор впала и лишь бормочет: « О, Боже, Боже, как это возможно?»
-Вот так,- говорю я ей, ухмыляясь.
Теперь следует как можно скорее разобраться с рулем, рычажками и кнопками.
Кажется, что это серьезная проблема – я не умею водить. Я накидываю «полог – автомата», расчерчиваю на невидимой человеческому глазу карте – место прибытия, выезда, и улицы, по которым предстоит поехать.
Внедряя в автомобиль чувствование предметов, разум, и душу.
О, дьявол благословенный, чувствуется, я скоро паду замертво от усталости.
Мы колесим по сумеречным, вечерним улицам. Я лишь делаю вид, что рулю. Ксана зорко смотрит по сторонам, по моей указке, ища слежку.
Вскоре мы останавливаемся в тупичке.
Серые стены домов вот-вот сомкнуться над головой.
Я выхожу из машины, сильно хлопнув дверцей.
Я зла, что так легко поддалась Кости.
Удивительно, что такая, как я, смогла полюбить его. Но я видела в его глазах темную пелену сумрака – страдание. Он сделал, что-то злое, и это роднило нас, его мучала совесть и это разъединяло нас.
В то же время, он мог быть добрым или веселым – он был похожим на маленького щенка, такого милого и забавного, когда смеялся, разговаривая с друзьями, или когда падал, спотыкаясь.