Пока их компания пробиралась по коридору, Карла мысленно сочиняла послание. Кое-кто из прохожих, узнав Карло и Макарию, обращались к ним с теплыми приветствиями. Другие поспешно проходили мимо, бросая в их сторону пренебрежительные взгляды.
На ретрансляционной стации Карла села за ленточный телеграф и застучала по клавишам.
– Здесь есть бюллетень, – сказала Патриция, – его прислали всего курант назад.
– Вы еще не слышали? – Клерк был удивлен. – Плохие новости.
Патриция молча прочитала копию на стене, затем отошла в сторону, чтобы ее увидели и остальные. Карла больше не могла сосредоточиться на своей задаче.
– В чем дело? – строго спросила она.
Патриция не отвечала, но теперь новость прочитала и Макария.
– Лес, – потрясенно сообщила она. – Мы потеряли лес.
– В смысле, потеряли?
– Кто-то устроил пожар. Говорят, что поджигатели, скорее всего, использовали солярит. Когда пожарные прибыли на место, они уже ничем не могли помочь. И тогда они перекрыли все входы и просто дали ему выгореть дотла.
Глава 42
Когда Карло настоял на том, чтобы лично увидеть, что стало с лесом, Тамара решила присоединиться к Аде, Патриции и Карле, чтобы сопроводить его вниз по оси. У Макарии уже не осталось сил, чтобы взглянуть суровым новостям в лицо. Она поблагодарила Тамару и направилась домой вместе со своим ко.
Когда группа вошла в центральный коридор, Тамара уже чувствовала следы разносившегося по горе дыма. Ей достаточно часто доводилось видеть, как ее отец выжигал больные посевы, чтобы поразиться тому, как растения умели ограничивать распространение огня: во всяком случае, большую часть пшеничного стебля защищала кожица, которую можно было сбросить в случае возгорания. Но все живое – даже самые могучие деревья – так или иначе было уязвимым. При достаточно высокой плотности огня уже одного только жара, разносимого по воздуху, было достаточно, чтобы вызвать дестабилизацию любой органической материи.
Когда до леса оставалось всего два уровня, дым уже был настолько густым, что свет мха, рассеиваясь в нем, превращался в красную дымку, которая мешала ориентироваться. Тамара с трудом видела на дюжину поступей впереди себя; с тем же успехом можно было разослать приглашения для желающих устроить им засаду. Жар становился практически осязаем, а Карло едва успел оправиться от последнего приступа гипертермии. Когда он начал пошатываться, и ему стало все труднее держаться за свою веревку, Карла, наконец, сумела уговорить его не идти дальше.
– Если мы на таком расстоянии едва держимся, – сказала она, – представь, каково было внутри самого зала. Древесники бы не выжили. С этим мы ничего не сможем поделать.
Тамара уже давно пришла к этому выводу, но старалась не думать о последствиях. Кто теперь станет голосовать за продолжение исследований? Кто захочет поддержать подобный проект, когда людей до сих пугают отчеты о вскрытии обезображенных древесников – даже с учетом запоздалого опровержения со стороны Карлы, – а решить вопрос путем проведения новых испытаний на животных уже не представляется возможным?
Каюта Карлы была недалеко. Тамара посоветовала им двоим там отдохнуть, а когда сама вызвалась добровольцем, чтобы их покараулить, Патриция и Ада предложили составить ей компанию.
Они развернулись и снова направились вверх по оси сквозь дым, который приставал к их коже. Болезнь, поразившая древесников, была выжжена огнем прежде, чем успела распространиться. Тамаре был знаком этот запах истребления.
***
– Мы не можем этого так оставить! – гневно заявила Патриция. – Мы должны отплатить им той же монетой!
Тамара указал рукой на свой тимпан. Карла и Карло спали в соседней комнате.
– А как же твоя полиция, которую должен назначить Совет? – язвительно ответила Ада. – Теперь ты хочешь сжечь несколько ферм? Или будешь просто похищать случайных прохожих?
Патриция нахмурилась.
– Конечно нет. Но мы должны показать им, что бывает с теми, кто пытается победить на выборах при помощи силы. Мы должны придумать, как им навредить.
– Войны во имя мести даже нашим предкам дались тяжело, – сказала Ада. – А у нас нет такого запаса прочности, как у культуры целой планеты. Если люди начнут отвечать насилием на насилие, то через год от нас ничего не останется.
В этом Тамара не сомневалась. Мысль, что в будущем образ мышления ее отца может снова занять главенствующее место, выводила ее из себя – но это не лишило ее рассудка. Каким бы ни был конфликт, Бесподобная не смогла бы пережить его эскалацию. Рано или поздно Совет найдет тех, кто понесет наказание за похищения и пожары, а ей ничего не остается, кроме как смириться с этим исходом.