Бора помолчал, осмысливая услышанное, а потом сказал:
– А саамы говорят, что лиса ходит за медведем. И подъедает за ним, что останется… – Он почесал в затылке и стеганул лошадь вожжами. – Пошла! Пошла!
«Вот и поговорили», – подумал Иван, трясясь в телеге.
Обрыв провода нашли сразу. Через дорогу лежало здоровенное дерево, начисто порвавшее провода, натянутые между столбами. Около огромного ствола суетились мужчины с пилами.
Вместо того чтобы подъехать, Бора резко остановился. Сунул руку в сено, которым была завалена телега, что-то нащупал.
– Эй! Кто такие?! – крикнул он. – Вы откуда?
– От верблюда, раздолбай с Покровки! – весело ответили ему.
– Ф-фух… Слава богу… – Телега подкатила поближе. – Я со станции, электрик… С проводами-то чего? – поинтересовался Бора.
– Поди да глянь! – отозвался молодой парень с русыми, почти белыми волосами. Он безуспешно пытался завести бензопилу, вспотел и был зол.
Бора попытался продраться через мешанину веток, но не смог.
– Да… Придется обождать…
– Простите, – обратился Иван к пожилому человеку, который курил в сторонке, – вы из «Карьяла»?
– Да, – голос у мужчины был глухой, хриплый. – А вы, собственно, кто?
– Я журналист, меня к вам командировали. Чтобы составить…
– А-а-а… – Мужчина кинул окурок на дорогу и старательно затоптал. – Это про вас мне председатель все уши прожужжал. Ну и прекрасно! На ловца и зверь бежит. Меня Борисом Александровичем зовут, я, собственно, за вами и ехал. Пойдемте, пойдемте…
Лопухин махнул Боре рукой, тот вяло кивнул. А Борис Александрович был уже далеко впереди, широко шагая по дороге. Иван бросился его догонять. От этого человека веяло уверенностью, жизнью. Казалось, что ему все равно, плавить сталь на Магнитке или валить деревья в карельских лесах. Все ему было по плечу, все по силам.
– А у нас вот вышла такая история, – говорил Борис Александрович запыхавшемуся Лопухину. – Дерево на дороге. Ну, бывает, соответственно. И как раз перед вашим приездом. Ну надо же. И машину послали за вами… А вот такая незадача.
– Да ничего, я бы и сам добрался. – Ивану было трудно говорить.
– Куда там, через наши леса к нам добраться пока никак. Лесовозы другими маршрутами ходят, от Вирасвара хорошей дороги и нету совсем.
– Как же? А мне сказали, что тут самый короткий путь.
– Где сказали? – удивился Борис Александрович.
– В редакции…
– Попутали! Точнее, все верно сказали, но… короткий, да не самый удобный. Почва тут плохая. Болотистая. И леса дремучие. Тяжелая техника не пройдет. Но по карте, соответственно, – да, самая короткая дорога. – Они подошли к автомобилю. – Садитесь!
Уже трясясь на ухабах, Борис Александрович пояснил:
– Вообще тут спокойно. Но всякое бывает. Потому, когда связь прервалась, мы людей выдвинули. Проверить. Леса совершенно глухие, но люди в них живут. Иногда кажется, что дичают они там, среди деревьев да зверья. Ведь, соответственно, даже словом перемолвиться и то не с кем. Всякое случается.
Вскоре потянулись просеки. Огромные, едва ли не уходящие за горизонт, рукотворные поляны. То и дело вдалеке виднелись огромные машины, волочившие сваленные деревья.
– Тут наши лесозаготовки. А еще дальше наше рыбное хозяйство. Озера тут… М-м-м… Сказка! – Борис Александрович покачал головой. – В общем, я вам все покажу. Везде проведу.
– Меня очень интересуют люди. Как живут, чего хотят, что их беспокоит…
– Хорошо. Будут, соответственно, и люди!
4
Спал Иван хорошо. Снилось что-то легкое, баюкающее, удивительное. В доме председателя, улыбчивого финна, было уютно и тихо.
По приезде Лопухин сразу с порога собрался было пробежаться по всему хозяйству, посмотреть, как выращивают рыбу, как валят лес, где пасется скотина, какая техника работает, а главное – людей.
Но его не пустили, мягко и ненавязчиво. Сначала гостя надо было накормить. Потом ему надо было отдохнуть с дороги, потом его следовало расспросить о столичных новостях. А когда гость отдохнул, подоспела баня. Настоящая, финская, горячая, наполненная острым еловым духом.
После нее, после густого, бьющего в нос домашнего кваса, идти уже никуда не хотелось. Да и ночь к тому времени опустила свои молочные сумерки на деревья, на холмы, на реку. Иван долго сидел, вытянув ноги, на скамье перед баней и смотрел в светлое небо, где едва-едва виднелись редкие звезды. Рядом сидел председатель, Маркко.
Оба молчали, серьезно так, с понимаем красоты момента.
А потом Иван еще долго пил чай. А председатель рассказывал всякие байки из местной жизни. О том, как в прошлом году у Кеемярви, у хуторянина, корова в болото забрела, а как мужик ее вытаскивать начал, так к берегу медведь пришел. Пришел да сел, смотреть. Так мужик с коровой на островке и торчали всю ночь, пока косолапого охотники-промысловики не спугнули. О том, как в соседней деревне бабы домового едва не поймали.
Лопухин даже не заметил, как заснул.
Проснулся он легко. Открыл глаза и все. Будто и не спал вовсе, но отдохнул как никогда. В теле поселилась живая бодрость, даже какой-то кураж. Хотелось выкинуть что-нибудь эдакое! Забраться на самую высокую ель да крикнуть лихо…
Иван быстро оделся. Выскочил из дома, умылся холодной, почти ледяной водой, прополоскал рот и, жмурясь от ломоты в зубах, вернулся в избу. На столе, прикрытая ажурной салфеткой, стояла тарелка с блинами. Рядом записка.
Иван развернул.
«Ешь. Молоко в погребе. Приходи на лесопилку. Тебе будет интересно».
– О как! – обрадовался Лопухин и, махнув рукой на блины, выбежал из дома, захватив с собой только блокнот да новенький «ФЭД».
Сразу же перед Лопухиным встал вопрос: а, собственно, куда идти?
Повинуясь чутью и едва слышному гудению какой-то техники, Иван свернул по улице направо. Пройдя несколько домов, повстречал девушку.
– Простите, – сразу же кинулся к ней Иван, – а лесопилка в какой стороне?
Она окинула его взглядом и чуть посторонилась, словно стесняясь.
– Да вы не бойтесь… – Иван улыбнулся. – Мне на лесопилку. Я из Москвы…
Но девушка осторожно, не глядя в его сторону, обошла корреспондента и, заметно ускорив шаги, двинулась дальше по улице.
– Не понял… – пробормотал Иван.
Оставалось надеяться на свою интуицию.
Вскоре ему попались две женщины, которые оживленно болтали о чем-то у калитки.
– Извините, – начал Иван, стараясь не подходить близко, чтобы не получилось как в прошлый раз. – Я из Москвы, корреспондент. Мне на лесопилку надо. Не подскажете, где она?
– Что? – отозвалась та, что стояла за оградой. Голос у нее был высокий, со звоном, такой слышен издалека. – Ты чего ж так далеко встал? Еще б с другого конца деревни кричал!
И она засмеялась, задорно глядя на Ивана.
– Да я тут девушку уже напугал, – сказал Лопухин, подходя ближе к забору. Женщины разглядывали его с явным интересом. – Вроде как спросил нормально, а она убежала…
– Ой, это Катьку?
– Не знаю, может, и Катьку…
– Ну, вниз по улице шла, с ведрами? – Женщина махнула рукой. – Так она блаженная.
– Да? Я не знал… Мне на лесопилку надо. Там меня председатель ждет.
Женщины почему-то рассмеялись.
– Тогда тебе вон туда… Только ты уж поспеши! А то без тебя уедут. Маркко уж очень торопился…
– Даже так! – Иван заторопился. – Спасибо!
– Да не за что…
Лесопилка показалась вскоре. Лопухин увидел ее, как только взобрался на высокий холм. Солнце уже изрядно припекало, когда Иван вышел к засыпанным опилками воротам.
Маркко он увидел сразу. Подошел. Поздоровался.
– Я торопился как мог.
– А это ничего. Мы бы подождали.
К ним подошел Борис Александрович.
– Ну что? Поедем?
– Да, пожалуй, – нехотя согласился Маркко.