— Красиво. Сам рисовал? — спросил Став а потом разглядел сквозь мигнувший морок, ЧТО перед ним стоит… — Глядь!
Шмальнуть тленом помешала другая рука некрарха. Знакомая шляпа и морда морока под ней знакомая. Так и есть, из Корре знакомец. Однако… как тесно королевство Нодлут. Рядом с личем, пощелкивая коготками и вертя в руках розовую детскую приколку, переминалась еще одна… одно… не пойми что. Девка. Кукла. Красивая и не-живая.
— Вот это нужно, уважаемый. Ваша поделка хороша, учитывая условия, скорость и ресурсы, но нужно — это. Иначе у тех кто там, — лич качнул тростью в сторону демоновой станции, — шансов будет в разы меньше.
— У тех, это у кого? — спросил Став и сам же и понял. Гарпия, чтоб ее… дома заперли еще лет на много. Так тихо было…
Лич продолжал стоять с протянутой рукой.
— Как я это изображу? Все полупустые уже. Тут даже кладбища приличного нет. Грань не слышно, сквозняк один голый. Если выложимся, как тут выходит, — начал Став, потом вздохнул, поднял глаза на ЭТО: — Ты больной.
— Я мертвый. Это не лечится.
— Знаете что, маджен? Идите в… Идите и сами командуйте, а я рядышком постою и все сделаю в свою очередь.
— Не выйдет. Мне нужно туда, — трость снова качнулась к станции.
— Шансы?
— Они самые. И не переживайте, я сам доберусь. У меня есть проводник. А силы… Обратитесь к темным истокам, комиссар.
— Вы мне на жертву намекаете?
— Это было бы лучше всего, но в ваш цивилизованный век лучше обойтись кровью. Здесь много сильной крови.
— Время?
— Почти сейчас, — зубасто улыбнулся лич, кивнул своей кукле, та взяла вечно-не-мертвого под руку, сдавила приколку в ладони, дернулась, будто выворачивалась из своей шкуры и шагнула в расслоившуюся реальность как в покрытое трещинами зеркало. Силуэт пары раздробился в осколках, хрупнуло, выровнялось. К горлу Става подкатил кислый комок. Нужно быть и правда мертвым на всю голову, чтоб соваться в месиво граней изнанки и изнанок грани.
Сейчас
Видь присел на бортик фонтана, не слишком заботясь, что испачкает новую алую мантию. Тело пока слушалось не слишком хорошо, и руки, которыми он прижимал к себе футляр, немного дрожали. Ноги тоже, но вот посидит, отдохнет. Нельзя чтобы дрожало. Особенно в руках. Он обязательно сделает, как нужно и когда нужно. Пока еще не.
Пока можно достать скрипку.
Дом напротив был теплый. Оба дома: старый, заброшенный, но живой, и тот, с зеленой крышей, по другую сторону фонтана, обычный, но тоже теплый. Как отражения. А фонтан был никакой. Камень и камень. И тень кривляется, но это все глупости. Отдохнуть бы, руки немного дрожат и ноги. От остановки пешком шел. Хотелось присесть, но играть сидя — неуважительно к учителю, да и не игралось никогда сидя. Видмару нравилось, когда звук разгоняется по телу и становится сильнее.
Дрожали не только руки. Внутри. Метроном. Не обычный, а как бы по кругу. И момент, когда щелкнет, все никак не наступал. От этого и дрожало. А потом… хрустнуло, будто зеркало лопнуло и осколки сдвинулись.
Дома поблекли и выцвели, из подворотен потянуло болотной сыростью, туман полез. Трогал мостовую блеклыми пальцами, подтягивался и снова выпускал отростки.
Там, куда тянулась мостовая, превращаясь в деревянные мостки, пело. Красиво пело, но неправильно.
— Не ходи, серебристый свет, теплый, а то станешь, как я, — свирелью, сбиваясь до шелестящего шепота, донеслось с другой стороны фонтана. — Я пошел… Теперь холодно… Мне холодно… Где ма?..
Голос звучал-зудел в голове, заглушая далекую и близкую флейту. Видь вытянул шею и заглянул туда, откуда шел странный звук. Из-за бортика выглянули удивительные темные глаза с радужными искрами, маленькое худое тело ребенка мерцало, пальцы-прутики гладили по сбившейся шерстке мертвого котенка.
— Кошка пришла погреть, маленький свет, я не так. Не хотел. Так не хотел. Чтобы весь. Не помню. Кто идет, пугаю — не ходи…
— Я не пойду. Я только пришел.
— Зачем?
— Чтобы стало иначе.
Внимание. Фаза три. Есть разделение. Рассекаю. Закрыва…
— Три, четыре, — прошептал Видь.
Щелкнул маятник метронома. Сжатая пружиной тишина ударила, подтолкнув, и замерший над скрипкой смычок коснулся струн.
30
КАЙНЕН (Десять)
О чем можно успеть подумать между двумя ударами сердца? Обо всем.
Система в работе. Я чувствую, как сжимается спираль веера из осколков моей сути. С каждым новым витком все сильнее.