— Я потом, — сказал Видь и понял, что действительно — потом. И посадит, и споет, у него теперь два голоса.
Мальчишка пожал плечами, махнул рукой и вприпрыжку поскакал в туман. Маленькая кошка, бежала рядом, смешно топорщила хвост морковкой, норовила запутаться в детских ногах.
Больше не дрожало. Скрипка легла обратно в футляр. На горизонте стало светлее. Туман растаял, а шарик из тумана — нет. Видь… Вид-Арен, покачал в пальцах хаулитовую бусину и положил к скрипке. На потом.
Видь в инквизиторских шмотках, не-живое дитя… И музыка. Внутри до сих пор… будто против перьев гладят.
Такой странный сон. Сон наяву. Быстросон.
За грудиной ныло, между бровей будто кол всадили, горло драло и нестерпимо хотелось проверить целостность позвонков в шее. Как же это все-таки мерзко.
— Что мерзко, — глухо спросили рядом.
— Умирать, — сипло отозвалась я, медленно соображая, что лежу ничком на земле.
— Помнишь что-нибудь?
— Не… Не помню, только… все серое. Холодно. И свет. Свет, чтобы ж…
— Ж, — согласился Мар. — Вроде все как надо, но через это самое.
Организм передернуло. Я нащупала руку, его, но свою, пальцы Холина прижали мои, будто обняли.
— Такое ощущение, что я в этот раз раз шесть, как минимум, и все по-разному, — поныла я.
— Раз шесть, — повторил Марек, подбираясь ближе и целуя меня в макушку, — как минимум. И все по-разному. Договорились.
Я со вздохом и скрипом развернулась и, не открывая глаз, уткнулась ему в грудь, просовывая руки под пиджак и сладко дыша теплым и родным с едва уловимым запахом карамели с намерением больше не отпускать. Никогда. Но на всякий случай предупредила:
— Это ничего не значит.
— Как скажешь.
— И ты больше не будешь.
— Не буду.
— Я тебе не верю.
— А мне плевать. Это ведь ничего не значит.
Я слышала, что он улыбается и улыбалась тоже. На краю сознания уютно устроился мой свет, как фонарь на домашнем крыльце. Рядышком возились темные теплышки, устраиваясь поудобнее. Раз родители валяются на траве, им тоже можно. Грязи-то нет. Это вам не полигон с полосой препятствий. А больше никого и не было. Куда делась не-мертвая парочка, я потом подумаю. Может, остались в одном из отражений, может улизнули так же, как пришли. Сделали свое дело, напомнили вечно живому и всех ненавидящему существу, что смерть тоже бывает вечной, а ненависть — преданной.
Так что вот, вроде все свои. Но чего-то не хватало.
— Я тут подумала, — цапнула я за хвост шальную мысль, — нам нужен третий.
— Сама ему скажешь или мне это сделать? — спросил Мар.
— Кому?
— Твоему белобрысому ушастому зануде. Представляю, как он удивится. Особенно, если я ему такое предложу.
— Холин, ты!..
— Маньяк?
— Придурок!
Я по-прежнему не видела, но точно знала, что он не просто улыбается — у него сейчас рот до ушей. Улыбающийся темный — в принципе шокирующее зрелище, но на сей раз это была улыбка совершенно счастливого и весьма довольного собой мага.
Я почувствовала, как Альвине подошел, и открыла глаза.
— Третьим будешь, — спросил Холин, приподнимаясь на локтях.
— Наденешь мой подарок? — спросил Эфарель.
— Два придурка.
— Будете лежать или пойдем к магмобилю? — вглядываясь вдаль произнес эльф. — Как-то мне не по душе местные пасторали, будто наизнанку вывернуло.
— Раз шесть, как минимум? И все по-разному? Может гранью? — предложил Мар.
— Меня вывернет еще раз и не факт, что не на вас, магистр Холин. Мика, — он протянул руку и помог подняться, улыбаясь гримасе Марека, позвал детей, отбежавших, едва он подошел, и сейчас с увлечением наблюдающих, как Копать всеми четырьмя лапами рьяно зарывает что-то в землю.
Затем мы не слишком опрятной толпой направились к магмобилю. Дара терлась рядом с Альвине, и Мар с Рикордом с совершенно одинаковым выражением лица следили за ней, а она словно дразнилась, то делала вид, что собирается его за руку взять, то в лицо заглядывала. Эфарель был невозмутим как статуя снаружи и лучился смехом изнутри, что еще больше дергало Марека. Так что когда все принялись запихиваться в торчащий посреди луга магмобиль, Мар категорически указал эльфу на переднюю дверь, а мне с детьми и котом на заднюю.
— Что он там хоронил? — шепотом спросила я у Лайма.
— Палку, — ответила Дара вместо брата, и дети переглянулись.
Палку так палку. Должны же у них быть свои секретики, вроде выменянного на “чемодан” маскировочного щита.