– Моя бабушка Агафья была русской, – произнесла она чуть дрогнувшим голосом и ностальгически вздохнула. – Боже мой, бабуля была моим самым родным и близким человеком! Мама вела светский образ жизни, и я ее почти не видела, отец умер еще до моего рождения… Так что с бабулей мы были самыми близкими подругами! Она говорила со мной только по-русски, и, уверяю вас, в детстве я разговаривала без малейшего акцента! Русский язык я начала немного забывать уже в юности, когда училась в лицее и общалась со сверстниками. К тому времени моя дорогая бабуля умерла. Царствие ей небесное!
Мари печально улыбнулась, быстро перекрестившись, спеша пояснить мне каждый свой жест.
– Бабуля всегда говорила «Царство небесное!» и крестилась, когда речь заходила о мертвых и когда мы с ней ходили на кладбище навещать могилу ее мамы, моей прабабушки Натали. И еще она часто просила прощения у бога за свои грехи: прости меня, Господи. А я каждый раз думала: «Господи, за что ты прощаешь мою бабулю? Она – лучшая на свете!»
Как хотите, а я был очарован: смотрел в серые глаза, в которых сквозили легкая грусть и усталость, на рисунок чуть припухлых губ, и мне хотелось обнять бедняжку Мари, нашептать ей прекрасных сказок, чтобы она ни о чем не заботилась, ни о чем не тосковала, а лишь улыбалась миру.
Сейчас я отдаю себе отчет в том, что, возможно, в моей мгновенной влюбленности присутствовала вина Веры Буниной – на фоне ее пошловатых манер и общего баскетбольного облика Мари выглядела хрупкой Дюймовочкой, под руку с которой хотелось улететь в синь неба.
Мы еще немного поболтали; я рассказал о моей любимой русской бабуле из-под Тамбова, и Мари тут же светло улыбнулась, а разговор несказанно оживился: каждый вспоминал лучшие моменты детства и бабушкины сказки. В какой-то момент грустинка моей соседки словно растаяла – она весело и беспечно улыбалась мне, а под конец тепло сжала руку.
– Спасибо, Ален! Я так давно ни с кем не вспоминала бабулю, а с вами… Ко мне будто вернулись силы и желание жить!
Увы, я не успел уточнить всего, что касалось мрачноватой фразы насчет вернувшегося желания жить – к этому моменту стюардессы стали разносить пассажирам обед. Мари в очередной раз неуловимо изменилась: словно сняла с лица маску теплого дружелюбия, улыбнулась мило, но неожиданно холодно кивнула и, пожелав приятного аппетита, принялась за трапезу. Мне не оставалось ничего, как сделать то же самое, хотя, если честно, голода я совершенно не ощущал.
По-быстрому покончив с едой, я терпеливо дождался, пока стюардесса принесет нам по чашечке кофе, судорожно обдумывая следующую подходящую тему для разговора. Сделав глоток, я развернулся к Мари и торопливо задал первый пришедший на ум вопрос:
– А вы любите кофе?
Мари по своему обыкновению кивнула.
– Кофе я люблю, – она тут же слегка нахмурилась и усмехнулась с ноткой тоски. – А вот чего я не люблю – так это собак! С детства. Когда мне было пять лет, меня укусила одна огромная псина.
Признаюсь, я опешил от столь неожиданного витка мысли – от кофе к кусачим собакам. Но Мари при всем при том была так очаровательна и мила, что я лишь улыбнулся.
– А вот я люблю собак – быть может, потому, что мне повезло и ни одна из них ни разу меня не укусила. К тому же эта моя поездка к отцу не простая, но с нагрузкой: он попросил привезти ему бездомного московского пса. Так что я лечу не один, а в компании славной дворняги по имени Билли. Дело в том, что…
Тут Мари неожиданно оживилась – она прервала меня на полуслове, притом опустив свою прохладную ладонь на мою дрогнувшую руку.
– Да что вы говорите! Вот это совпадение! Одна моя парижская подруга тоже попросила меня привезти ей бездомного пса из Москвы. В последнее время в Европе это мода: принимать под свою крышу бездомных животных из России…
Короткая пауза, мимолетно нахмуренные бровки – и Мари вновь вскинула на меня взгляд своих серых очей:
– Скажите, а вы случайно брали пса не в приюте «Друг человека»?
Я усмехнулся:
– Именно там. Вы тоже?
– Я тоже!
Тут Мари бессильно откинулась на спинку кресла – при этом она выглядела такой несчастной, что мне в очередной раз захотелось ее обнять, дружески посочувствовать и ободрить, сказать нечто успокаивающее в духе «все пройдет зимой холодной».
– Вы не представляете: я так устала! У меня и без того в последнее время сплошные проблемы, а тут еще эта просьба насчет собаки…
Она полузакрыла глаза и говорила вполголоса, чуть хрипловато.
– Моего пса зовут Тоха – это огромный лось, который при желании мог бы съесть меня, не подавившись. Та дама из «Друга человека» прыгала вокруг Тохи, словно он дитя малое, только что в носик не целовала. А я с ужасом вела его на поводке и вздохнула свободно, лишь только когда сдала в багаж. Слава богу! Что ни говори, я предпочитаю общаться с людьми, а не с животными. В аэропорту меня встретит приятель подруги и заберет это сокровище.
Пока она монотонно выдавала сей монолог, я любовался ее лицом. Я не художник, но именно вот такие лица хоть на мгновенье, а делают из нас творцов – были бы у меня под рукой краски-кисти, я бы попытался живописать эту красоту.
Представьте себе: бледное, почти что мраморно-белое лицо с довольно крупным ртом со слегка припухшими губами и небольшими, но очень яркими серыми глазами удлиненной формы в окружении темных густых ресниц. Тонкие светлые брови, чуть вьющиеся палевые пряди волос, то и дело падающие на лицо, каждый раз поправляемые тонкими нервными пальцами…
– Вы меня гипнотизируете?
Голос Мари заставил меня вздрогнуть – я так ею залюбовался, что не сразу понял, что девушка выпрямилась и теперь требовательно смотрит на меня, сурово нахмурив брови.
Вероятно, я покраснел. Впрочем, я тут же постарался взять себя в руки и беззаботно улыбнуться.
– Извините, Мари. Наверное, не очень хорошо так пялиться на девушку, но у вас такое прекрасное лицо, что я не мог устоять – попросту вами любовался. Еще раз прошу извинения.
Несколько секунд Мари хмурилась и наконец улыбнулась, кивнув, словно соглашаясь с моими доводами.
– Вы сказали «пялиться», а я вновь вспомнила бабулю – это было одно из ее любимых слов. Она очень весело рассказывала, как познакомилась со своим мужем, моим дедом, которого я никогда не знала. Помню, как она рассказывала мне за вязанием: «Он так на меня пялился! А я подхожу к нему и говорю: «Хватит пялиться, сударь, после таких взоров извольте на мне жениться!»
Тут уж настала очередь покраснеть Мари – внезапно смутившись, она даже прикрыла ладошкой рот:
– Только не подумайте, что я вам намекаю!.. Я просто вспомнила бабулю Агафью. На мне вам жениться нет нужды – у меня уже есть жених, так что пяльтесь, сколько вам угодно, сударь!
Мы еще немного посмеялись, пошутили, и Мари вдруг снова словно вспомнила нечто не слишком приятное – внезапно нахмурилась, довольно сухо сообщила мне, что хотела бы немного поспать, а потому просит больше на нее не пялиться.
Разумеется, я обещал ей, и на том наше общение закончилось; через сорок минут, как только самолет совершил посадку в аэропорту, моя прекрасная соседка почти мгновенно исчезла, поспешив на выход, оставшись в памяти как «мимолетное виденье, как гений чистой красоты».
Глава 4
Здравствуй, папа!
Слава богу, меня встречал отец; вы не можете себе представить, как я обрадовался, очутившись с Билли в зале ожидания и тут же увидев его, приветствующего меня небрежным жестом руки. Дело в том, что обычно отец меня никогда не встречает, потому как полагает, что я – давно взрослый индивид, который неплохо зарабатывает в его косметической фирме, а потому вполне может самостоятельно добраться на такси до Сент-Женевьев-де-Буа – симпатичного городка под боком Парижа, где и располагается его славный особнячок.