Наконец господин Шульц успокоился, сел в кресло, толстую сигару закурил.
— Не волнуйся, — говорит, — Егор. Знаешь древнюю восточную мудрость: «Женщина, не печалься, что ты женщина, ибо в следующей жизни станешь мужчиной. Мужчина, не радуйся, что ты мужчина, ибо в следующей жизни станешь женщиной».
— Что-то я вас не понимаю, — пожимает Егор девичьими плечами.
— А я сейчас объясню. — И объясняет: — Многие люди, в особенности те, которые родились под знаком Рака, помнят свою прошлую жизнь. Вы же, как это ни странно, помните будущую. Проще говоря, французская балерина Луиза Дюваль в следующей жизни станет русским шофером Егором Тимофеевичем Рябиным. Теперь понятно?.. — весело подмигнул господин Шульц.
Ни-че Егору не понятно.
— А как же вы? — спрашивает. — Вы вот как были мужиком, мужиком и остались. Да еще так ловко все объяснить умеете.
— Я — это совсем другое дело, — посерьезнел господин Шульц. — Я, если хотите знать, Егор, вообще не человек.
— А кто же вы?.. Скунс, что ли?!
— И не скунс. — Господин Шульц немного помолчал. А затем добавил значительно: — Помните черного кота с подпалинами?..
— Ну, — насторожился Егор.
— Баранки гну. Вот и подумайте на досуге своей… (господин Шульц себя костяшкой пальца по лбу постучал) ж…!
Егор чутко носом потянул.
— Горелым пахнет, — сказывает. — И будто кричит кто.
Господин Шульц прислушался. Тонкие занавески на окнах заалели. Господин Шульц их в сторону откинул. А за окнами все пылает! И дом, и пристройка, и конюшня, и даже лес в отдалении. По двору в зареве пожарища чьи-то тени мечутся.
— Что за черт?! — растерялся господин Шульц.
— А вот это я вам теперь объясню, — говорит Егор, ощущая в душе странное удовлетворение. — Крепостные вам красного петуха пустили. Ну, теперя держись, барин! Счас с вилами заявятся!!
И как в воду глядел. Высокие двери распахнулись, и в спальню ворвались здоровенные бородатые мужики с вилами, топорами и дико горящими глазами.
— Ага-а!! — заорали, — вот ты иде, колдун проклятый, с ведьмакой-полюбовницей!!!
— Господа! Господа! — испуганно залепетал господин Шульц срывающимся голосом.
Тут ему «господа» острые вилы в лицо и воткнули, пригвоздив к стене, обитой роскошным китайским шелком. А Егор даже ахнуть не успел, как его ударили топором по прелестной французской головке, раскроив ее надвое, точно спелый арбуз.
На этот раз очнулся Егор в общественном туалете. Возле писсуаров. Молоденький милиционер гадливо тыкал его носком сапога в пах.
— А ну давай, алкаш, вали отсюда, — незло приговаривал он.
Поднялся Егор с заплеванного пола и побрел прочь. Бродяга-бродягой. Все на нем рваное, грязное… Голова гудит, словно по ней чем-то трахнули (впрочем, так ведь оно и было). Огляделся на улице, что за черт, снова он на вокзале в Бежецке, как год назад, когда бычка на базар возил. И его же электричка на Сонково стоит, вот-вот тронется. Поспешил Егор краем платформы, чтоб туалетными запахами к себе внимания не привлекать. Запрыгнул в последний вагон, где народу поменее. Билет, конечно, не взял; на какие шиши?.. Ладно. Поехали.
Напротив Егора опустилась тетка с авоськами и сумками. Грудастая, здоровенная, чем-то Нюру напоминает… Егор в пол уставился, чтобы взглядом с ней не встречаться. Смотрит, а на грязном полу, ближе к тетке, билетик синенький валяется. Егор осторожно его ногой к себе подвинул и, наклонившись, поднял. И как раз вовремя.
— Билеты, билеты проверяют, — тревожно понеслось по вагону. И как будто что сгустилось в воздухе. Стихли разом громкие разговоры, газетами перестали шелестеть, даже дети не кричат… Все чего-то ждут. Чего? — недоумевает Егор. Ко всему прочему электричка прямо посреди поля остановилась. Двери в салон с шумом отворились, и вошли два контролера. Молодые, симпатичные ребята в черной форме и с небольшими короткоствольными автоматами на широких ремнях.
— Прошу предъявить проездные документы, господа, — вежливо сказал один из них.
И пошли по проходу. А тишина стоит, прямо как на кладбище.
— Ваш билет, — обратился контролер к Егору. Мальчишка еще, пушок только-только над верхней губой пробивается.
Егор отдал.
— Пожалуйста, — вернул контролер билет и к толстой тетке повернулся. — Прошу ваш билет.
Тетка полезла в карман линялой кофты, не нашла; в другой карман сунулась, тоже нет. Лицо ее жалко исказилось, глаза забегали.
— Я брала, брала… — умоляюще смотрела она снизу вверх на мальчишку.
— Да вы не волнуйтесь, — успокоил ее тот. — Поищите в сумках.