- Вот Дьявол!
- Не упоминай его имя всуе, дорогая. Он может услышать, и захотеть явиться сюда, полюбоваться тобой.
Он еще умудряется шутить.
- Тебе не кажется, что это опрометчиво как с твоей стороны, так и с моей? Зачем нам афишировать нашу связь? Ты же сам сказал, что Ксим…
- Я понял, что не смогу все время прятать свои чувства от Совета и этой рыжей Дьяволицы. Совсем скоро мне не нужно будет скрывать, что ты моя, - перебил он меня.
Я уже натянула на свое тело платье, и повернулась к нему спиной, чтобы он застегнул крючки. Сайрус поднялся с постели, и справился с ними за несколько секунд.
- Да? Самоуверенно, - прокомментировала я его последнюю реплику.
Ладно, пусть думает, как хочет. В конце концов, часть меня, все же принадлежит ему. Где- то я даже рада, что он вновь ворвался в мою жизнь, придавая ей ту остроту, которая мне всегда нравилась.
- Интересно знать каким образом ты собираешься осуществлять свои намерения относительно меня, - между тем, вслух рассуждаю я. - Посадишь на цепь рядом с собой, и будешь день и ночь сторожить, чтобы со мной ничего не случилось?
Сайрус неожиданно порывисто прижал меня к своей груди. Я не вижу его лица, но ощущаю, как беспокойство охватывает его всего, отчего такие сильные эмоции передаются и мне.
- Не говори так, пожалуйста, - абсолютно серьезно звучит его голос. – Ты мне слишком дорога, чтобы я позволил чему- либо с тобой случиться. Но я и не настолько глуп, чтобы садить тебя на цепь, пускай, и мифическую. Ксимена не посмеет тебе навредить, иначе я сверну ее шею собственноручно.
Меня настораживает его тон. Я знаю, что он говорит серьезно, но пока не готова принять такую жертву от него. К тому же, голова Ксимены принадлежит мне, и ни кому другому. Когда- то я пообещала ей, что она лишится ее, и слово свое намереваюсь сдержать.
- Она моя, - негромко, но твердо произнесла я.
Его объятия ослабевают, и я повернулась к нему лицом.
- Она мне задолжала, и я хочу вернуть ее должок.
Решительность читается и на его лице. Мы прекрасно поняли друг друга. Теперь нас ждет продолжение ночи и Лабиринт, но я все еще не могу избавиться от воспоминаний, когда поклялась разделаться с той, что изменила всю мою жизнь.
Глава 6
Глава 6. Обещание
Мортидор, Испания, 1640 год
Ксимена стояла в дверях, с ненавистью рассматривая меня. Я не ошиблась, просто не могла ошибиться – запах, так раздражающий меня, принадлежал ей. И она смотрела на меня, слегка подбоченившись, словно покупательница на ярмарке, прицениваясь к товару. Да, в ее глазах я едва ли имела больше ценности, чем жалкое поношенное тряпье, продаваемое за гроши. Но было в ней что- то, что никак не вязалось с таким надменно- равнодушным поведением, которое она мне демонстрировала.
Глаза… В них я на короткое мгновение уловила досаду и тревогу. Всего миг, но внутренне я возликовала. Убийца смотрела на меня, и я знала, что где- то в глубине ее темной и мерзкой души зародилась крохотная тревога. Она еще только покалывала оборотня изнутри, но та гнала ее прочь, уверенная в своих силах.
Однако ее броня дала трещину. Пусть и едва заметную, но я чувствовала, что со временем смогу расколоть толстый панцирь, в который облачена мерзавка.
- Убийца, - вырвалось у меня.
Я не сразу поняла, что произнесла это вслух. А Ксимена ослепительно улыбнулась, и с ее лица исчезло все то, что открылось мне всего мгновение назад.
- И тебе славной ночи, - мелодичным голосом промурлыкала оборотень.
Вся эта любезность напускная, лживая, и я чувствовала гниль, которая сквозила в ее словах. У меня не было никакого желания играть в ее игры. Все мое существо рвалось прикончить ее. Мышцы тела напряглись настолько, что мне было бы достаточно легкого толчка, практически мгновенного, и я метнулась бы в ее сторону, нанося сокрушающий удар. Внутренний монстр, которого она пробудила во мне одним только своим присутствием, рвался наружу, и я с ужасом поняла, что он сильнее меня человечной.
Фактически я задыхалась от ярости. Никогда не думала, что ненависть может быть настолько материальной. Усиленная кровью вампира, она разрывала меня изнутри, словно я была всего лишь хрупким сосудом, в котором она хранилась до этого момента.