Вода каплями стекает вниз с его светлых волос, плавно перемещаясь по его губам и дальше вниз, по его худой груди. Его рука путешествует по моему боку и вдоль живота, но перед тем как он скользит в меня пальцем, я подпрыгиваю и соединяю мои ноги вокруг его талии, удивляя его.
— Я хочу почувствовать тебя в себе, — шепчу я, позволяя моей сдержанности уйти. — Прямо сейчас.
Его веки открыты, а ресницы дрожат от брызг душа. Моя исповедь шокирует нас обоих, и без дополнительных колебаний он подпирает стену рукой и входит в меня.
Мое дыхание становится неровным. Мои ноги, обхватывающие его вокруг бедер, дрожат, когда он погружается глубже в меня. Я едва могу дышать... едва могу думать. Это так хорошо. Когда он достигает пика, я сжимаю свои пальцы на его лопатках.
— Миша, я люблю тебя, — бормочу я между вздохами и понимаю, что это то, чего я хочу. Навсегда.
Миша
Меня пугает, когда она говорит, что хочет, чтобы я был внутри нее. Она никогда не была настолько открытой в вопросах, касающихся ее желаний, и это заводит меня так сильно, что мой член фактически болит.
После того, как я оказываюсь в ней, мне становится чертовски хорошо, и я, скорее всего, не продержусь долго. Вода стекает по нашим телам, делая все вокруг скользким, наделяя нас дополнительным преимуществом. Подпирая стену одной рукой, чтобы удержать нас от падения, я вхожу в нее снова и снова, доводя ее до края. Когда ее голова наклоняется назад, струя из душа стекает вдоль ее груди, я ничего не могу с собой поделать. Я хочу попробовать ее на вкус.
Я опускаю голову к одной из ее грудей и всасываю воду, обводя ее сосок своим языком, пока она не начинает стонать. Ее пальцы запутываются в моих волосах, и она направляет мой рот ближе, требуя большего. И я даю это ей. Жестко. Пока она не выкрикивает мое имя. Я вижу, как капли воды играют на ее ресницах, когда ее голова отклоняется к стене, а ее зеленые глаза тускнеют. Через несколько мгновений я присоединяюсь к ней, громко дыша и пытаясь изо все сил удержать нас.
После того, как мы оба привели наше дыхание в норму, я выскальзываю из нее, выключаю воду, и мы выбираемся из душа. Она оборачивает одно полотенце вокруг себя, а другое завязывает вокруг моей талии. Я чувствую себя таким живым сейчас.
Она прикусывает свою губу, когда наклоняется к стене. — Ты чего улыбаешься?
Я пожимаю плечами, вращая своим языком, чтобы сохранить улыбку, которая становится все больше. — Я не понимаю, о чем ты.
Она целует меня в щеку. — У тебя просто огромная ухмылка на лице, поэтому просто скажи мне, о чем ты думаешь.
— Ты действительно хочешь знать правду? — спрашиваю я. — Потому что она довольно эротичная.
Она кивает головой, и вода с ее мокрых волос стекает вниз, на ее плечи. — Я хочу знать правду.
Я мягко целую ее в губы и шепчу ей в ухо:
— Я думал о том, как мы будем делать это каждый день, когда у нас появится свое собственное жилье.
Ее прерывистое дыхание касается моей щеки, и я переживаю, что она может испугаться моих слов. — Думаю, нам стоит начать пробовать и другие места, помимо душа.
Моя улыбка становится шире, когда я отклоняюсь назад, ища встречи с ее глазами. — Я могу повалить тебя на наш стол. Или еще лучше, я могу перегнуть тебя через перила.
— Я не могу себе представить, чтоб у нас были перила, — задумчиво отвечает она. — Думаю, я просто хочу небольшую квартиру. Ее легче содержать в чистоте.
— Ты заставляешь меня волноваться, Элла Мэй, — говорю я.
— Я рада, ведь мне хочется, чтобы ты был взволнован. — Она снова прикусывает свою нижнюю губу. — Хотя я напугана, ведь это огромный шаг, ты же знаешь.
Я рад, что она признается в этом мне. — Я тоже, но затем, когда я думаю о том, что мы введем правило об «отсутствии одежды внутри дома», то я снова становлюсь счастливым.
Она закатывает глаза и расчесывает пальцами волосы. — Если, в конечном итоге, ты не поедешь в Калифорнию, что чем ты собираешься заниматься?
— Мы в любом случае приобретем только наше с тобой жилье, и не имеет значение, где мы в тот момент будем жить, — говорю я, целуя ее в лоб. — Ты, конечно, можешь думать о том, что это происходит слишком быстро, но ты должна помнить, что технически мы с тобой живем вместе еще с тех пор, как были детьми. Я говорю о том, что мы едва ли покидали друг друга с того момента, как нам исполнилось шесть. — Я делаю паузу, так как слезы внезапно наполняют ее глаза. — Детка, что случилось?
Она вытирает слезы тыльной стороной ладони. — Ничего. Просто я, действительно, хочу, чтобы это сработало.
Обнимая ее, я кладу подбородок ей на макушку и мягко потираю ее спину. — Это сработает. И ты знаешь почему? — спрашиваю я ее, и она кивает. — Потому что большинство людей делают это вслепую. Они не знаю плохую сторону человека, с которым строят отношения. Но мы знаем изъяны и недостатки друг друга. Мы знаем, что делает нас сильнее.
— Я действительно люблю тебя. — Она сжимает свои руки вокруг меня.
— Я тоже люблю тебя, — отвечаю я, прокладывая поцелуи по ее шее. — Больше, чем что-либо на этом свете.
ГЛАВА 19
(Перевод:Наталия Сикорская ; редактура:Дарья Галкина )
Элла
Я горжусь собой из-за того, что сказала правду Мише и из-за того, что не переживаю слишком сильно во время поездки, по крайней мере пока. К тому времени, как я одеваюсь и выхожу из комнаты, я чувствую себя, вроде как счастливой. Однако, когда я захожу в кухню, мое настроение резко падает.
Кэролайн стоит рядом с плитой, её черные волосы убраны с лица, фартук повязан на талии, и она что-то помешивает на сковородке. Миша склонился над микроволновкой, в ожидании, пока разогреется масло. На нем джинсы, которые свободно висят на бедрах, а его светлые волосы до сих пор немного влажные после душа. Дин за столом, в брюках и рубашке на пуговицах, и он чистит кукурузу.
— Мы привезли её с собой, — объясняет он, когда замечает, как я пялюсь на кукурузу. — Кэролайн хотела её.
— О, хорошо. — Я поворачиваюсь к Кэролайн. — Что ещё нужно готовить?
Она прогоняет меня свободной рукой.
— Ты ничего не готовишь.
Я беру ложку со стойки.
— Я всегда готовлю рождественский ужин.
— Вот почему он всегда отстойный, — бормочет Дин себе под нос, когда выбрасывает шелуху в мусор.
— Я делала все, что могла, — говорю я. — И не то чтобы я хотела этим заниматься. Просто больше никто не стал бы это делать. И в половине случаев, никто не стал бы это есть.
Кэролайн уменьшает газ на плите.
— Ты не готовишь в этом году. Это не правильно, что ты провела всю свою жизнь, заботясь обо всех подряд.
Я бросаю взгляд через плечо на Мишу.
— Что ты ей сказал?
Микроволновка пищит, и он открывает дверцу.
— Я ничего ей не говорил.
Озадаченная, я смотрю на брата.
— Ты…
Закатывая глаза, он бросает початок кукурузы в большой глиняный горшок на столе.
— Послушай, все, что я сделал, это заметил, что ты готовила для нас практически каждый день, пока я рос.
Кэролайн улыбается, когда накрывает сковородку крышкой.
— Он видится кое с кем для обсуждения своих припадков гнева.
Мои глаза возвращаются к Дину, в ожидании, пока он возразит ей, но он лишь пожимает плечами и берет другой початок кукурузы, который надо почистить.
— Мы готовим ужин. — Кэролайн подает знак Дину, чтобы он добавил что-то.
Он разочаровано вздыхает.
— Ты должна пойти развлечься. Побудь ребенком для разнообразия. Мы все приготовим к папиному приезду.
— Как он вообще доберется сюда? — спрашиваю я, кладя ложку на стойку. — У него нет машины.
— Его консультант подбросит его, — объясняет Кэролайн, подключая миксер к розетке. — Я думаю, он живет в часе езды отсюда.