— Уильям? — сонным голосом смущенно спросила она.
— Я здесь, любовь моя.
Ее лицо смутно белело в тусклом свете, он видел сдвинутые брови, легкое дрожание век. Потом она открыла глаза и вздрогнула… Она сразу поняла, что лежит в своей постели… с мужчиной, совсем не с тем, кто ей снился.
Она вскрикнула и соскочила с кровати.
— Кто…
— Это я, Линда, это Гифф. — Ему хотелось подойти и успокоить ее. Но пусть лучше она придет в себя и сама поймет, что он здесь, с ней.
— Гифф? Что ты здесь делаешь? — испуганно воскликнула она. Смущенная его присутствием, она стала поправлять ночную рубашку, стараясь прикрыть колени.
— Тебе снился кошмарный сон.
Она откинула волосы с лица и попятилась от него. Пятясь, она наткнулась на стол, на котором стояла лампа. Он слышал, как она шарит по столу дрожащими руками. Свет залил комнату.
— Откуда ты знаешь, что мне снился кошмар? — осторожно спросила Линда.
— Ты кричала.
Она вспомнила, как она кричала, снова и снова, когда ледяные пальцы злого духа вцепились в нее, и вздрогнула. Сегодня она видела самый страшный сон, пережила самый ужасный ночной кошмар. Если бы она верила, что этот кошмар может присниться снова, она не смогла бы уснуть.
Разве этот кошмар не может повториться?
Линда начала вспоминать свой сон. Уильям занимался с ней любовью — губами и руками давая ей такое облегчение, какого она еще не испытывала. Очевидно, во сне не только он любил ее. Ее трусики были влажными, колени дрожали от сильного напряжения. Гифф, вероятно, заметил, как затвердели ее соски под тонкой рубашкой. Неужели он был здесь, когда она испытывала такое удовлетворение, освобождение от своего мучительного желания?
Разве только во сне она испытала наслаждение, дошла до конца? Или Гифф…
— Линда, я только хотел успокоить тебя.
Нет, это не он. Это Уильям, все было во сне. Она потерла виски дрожащими пальцами.
— Как ты попал в дом?
Гифф достал ключ из кармана джинсов.
— Ты плохо спрятала его. Я нашел его рядом с горшком с геранью на веранде.
Он говорил спокойно, сохраняя самообладание, но в его словах ей послышался укор. Конечно, он считал, что она выбрала не самое удачное место для того, чтобы спрятать ключ. Очень ненадежное место. Очевидно, он прав.
Линда потерла глаза и пригладила волосы.
— И все же я не понимаю…
Она вздрогнула, почувствовав его прикосновение. Он двигался так тихо, что она не заметила, как он подошел. Ей очень хотелось, чтобы он обнял и успокоил ее, но подозрения мучили ее — как он мог услышать ее крик, если не стоял под окном?
— Я бродил по берегу, расстроенный, что ты прогнала меня прочь вчера вечером. Оказавшись рядом с твоим домом, я услышал твой крик и понял, что должен прийти к тебе.
— Почему? — тихо спросила она. Ей хотелось верить ему.
— Ты не захотела выслушать меня вчера, — мягко заметил Гифф. — Не веришь, когда я говорю, что самое важное для меня: чтобы ты была счастлива.
Она отвернулась к окну, в темном окне его фигура отражалась, как в зеркале.
— Не знаю, чему верить, — с отчаянием воскликнула она.
— Верь мне, Линда. Я не причиню тебе вреда. Разреши мне прогнать твои ночные кошмары.
— Ты не сможешь.
— Смогу.
— Как? Скажи, как ты сможешь прогнать их? Ты даже не знаешь, что я видела во сне.
Он спокойно смотрел на нее, и это спокойствие завораживало и одновременно выводило ее из себя.
— Почему ты думаешь, что сможешь что-то сделать? — снова спросила она.
— Не знаю. Знаю только одно: если ты доверишься мне, я смогу помочь тебе.
— Я не знаю!
— Ты знаешь. — Он положил теплые ладони ей на плечи, провел по рукам. Не в силах сдержаться, она закрыла глаза и прижалась к его сильной груди. Ей хотелось спрятаться в его объятиях, хотелось верить, что он и есть ее призрачный любовник. Ей казалось, что она растворяется в его сексуальной сущности, вся отдаваясь ему.
— Скажи мне, любовь моя, — попросил он.
— Почему ты так называешь меня?
— Я очень нежно отношусь к тебе. Разве это имеет значение? Я могу называть тебя возлюбленной или дорогой, но предпочитаю выражать то, что чувствую сердцем.
— Ты очень торопишься говорить такие слова.
Не обратив внимания на ее замечание, он снова настойчиво спросил:
— Скажи, почему ты кричала во сне?
— Ты считаешь меня сумасшедшей. Вероятно, это правда. — Она усмехнулась.
— Я не считаю, что ты сошла с ума, — возразил он мягко. — Но тебя действительно что-то угнетает, пусть даже в мыслях. Тебе уже снился этот кошмар?
— Да. Нет. Все начиналось просто как навязчивый сон. Но сегодня ночью сон превратился в кошмар. Я так испугалась.
— Я знаю, любовь моя, знаю, — прошептал он ей на ухо. — Ты кому-нибудь рассказывала об этом?
Линда покачала головой:
— Нет.
— Тогда расскажи мне. Когда о чем-то рассказываешь, все выглядит не так страшно. А если все держать в себе, можно, действительно, свихнуться.
— Ты, правда, хочешь услышать эту историю с самого начала?
— Да.
Повернув ее лицом к себе, он поднял ее голову. Он хотел, чтобы она смотрела на него. Его глаза светились спокойствием, и она почувствовала, что все должна рассказать ему, словно от этого зависело ее нормальное психическое состояние.
— Хорошо.
Гифф опустился на кровать, прислонившись к спинке и вытянув длинные ноги.
— Поди сюда, сядь рядом, — предложил он.
— Я только расскажу.
— Как хочешь. Просто я хотел, чтобы тебе было удобно.
Линда понимала: очень рискованно сидеть на кровати рядом с мужчиной, таким загадочным и соблазнительным, который фактически вломился к ней в дом. Но сейчас она ничего не боялась, забыв свои прежние страхи. Она верила, что он сдержит слово, защитит ее.
Может быть, в ней говорила логика и интуиция, или сны так повлияли на нее. Теперь она хотела верить только своим чувствам.
— Помнишь, мы говорили о том, что случилось со мной и Джерри во время спиритического сеанса?
— Конечно.
— Мы с Джерри каким-то образом вступили в контакт с английским офицером, который умер в 1815 году.
— Да, с Уильямом Говардом.
Линда повернулась к нему:
— У тебя действительно хорошая память.
— Надеюсь.
Нахмурившись, она отвернулась, задев его плечом. Ее удивило, что он запомнил имя, которое она назвала однажды. Он слегка обнял ее, и она продолжала:
— Около двух недель мы разговаривали с ним, он стал совершенно реальным для меня, сама не знаю почему. Вероятно, потому, что я всегда любила историю, гораздо больше, чем Джерри. Я всегда думала о нем как о моемофицере.
— Понимаю.
— Однажды вечером мы разговаривали с Уильямом, и вдруг нас кто-то или что-то прервало. Мы с Джерри почувствовали, как в комнате словно появился злой дух, который заполнил все вокруг. Мы испугались, но заговорили с ним, его звали Морд. Потом мы уже так перепугались, что не могли находиться в комнате, убежали и больше никогда не разговаривали с Уильямом.
— Что сказал Морд?
При мысли о Морде Линда вздрогнула:
— Он — или оно — сказал, что Уильям мертв. А когда я спросила, не Морд ли убил его, тот ответил: «Убил, убил, убил».
— И ты поверила, что в реальной жизни Морд убил Уильяма.
Линда кивнула:
— Да. Не знаю почему, но действительно поверила. Понимаешь, когда я была в Англии, работала над диссертацией, я пыталась выяснить, не существовал ли он на самом деле.
— Он действительно существовал?
Она кивнула:
— Да. И это вызывает жуткое ощущение. Я не выдумала его, он действительно существовал. Он родился в Суссексе в 1786 году и был убит под Ватерлоо в 1815 году, это все, что мне удалось узнать. Он был офицером-драгуном в войсках легкой кавалерии. Нас разделяют сотни лет, но он жил.
— И умер.
— Да, и в этом вся трагедия. Я понимаю, теперь он все равно был бы мертв. Но в свое время у него не было возможности стать по-настоящему счастливым.