С другой же стороны, было несколько обидно. Она столько раз спасла этих недоумков, рисковала собственной жизнью, а они… Они почему-то переживали из-за горстки грязных крестьян, погибших в деревне. Тем более, какая польза была бы погибшим, если бы она умерла, сражаясь за их жизни в горящей деревне? Да и вообще, кто сказал, что она должна спасать всех и каждого, кто встретится на пути?
В общем, налицо был душевный разброд и шатание. С которыми Алёна боролась привычным способом – нагружала себя тренировками до изнеможения. Благо, холодность окружающих выражалась только в том, чтобы избегать общения, но на большее никто не решался.
Вот и сейчас, стоя на палубе «Журавеля», воительница отрабатывала технику боя мечом. Грубо сделанный клинок был взять в корабельном арсенале. Даже самый последний матрос побрезговал бы пользоваться таким в реальной схватке, но рыжеволосая не возражала. Тем более, что для тренировок оружие подходило как нельзя кстати. Наставник всегда говорил, что с хорошим оружием даже идиот становится опасным, а вот плохое требует от своего владельца настоящего мастерства в обращении с собой.
Тренировки, по своей сути, были действительно способом измотать себя. После случившегося во время погони за некромантом Алёне удалось восстановить свою физическую форму почти до прежней, а вот с головой у девушки наблюдались серьёзные проблемы. Помимо собственных мыслей она слышала ещё два голоса. Первый искрил яростью, говоря о том, что нельзя прощать окружающим ни малейшего неуважения. Даже косо брошенный взгляд должен караться смертью! Благо, силы в этом голосе не было никакой, скорее это было сродни «белому шуму», неприятному, но никуда не пропадающему.
Второй голос звучал громче. От него веяло холодом. И пусть он не призывал к немедленному уничтожению всех и каждого вокруг, но всё же подталкивал девушку исподтишка творить всякие гнусности. Противостоять этому голосу было сложнее, потому как он находил чувствительные струны внутри самой девушки, отчего часто отделить собственные мысли от него было крайне сложно. Приходилось постоянно контролировать себя и стараться свести контакты с людьми вокруг к минимуму. Хотя желание прибить Катерину к концу плавания стало совсем уж нестерпимым.
Алёна размахивала клинком, нанося удары по воздуху. Это называлось «бой с тенью», хотя в её исполнении это было подобно размахиванию топором во время колки дров. Добиться состояния «пустоты» никак не получалось. Голоса продолжали звучать, на разный манер призывая девушку выплеснуть негатив на кого-нибудь из окружающих.
Странное дело, но само существование этих «голосов» воительницу ничуть не смущало. Она даже не помнила, когда начала их слышать, будто те звучали в голове с самого рождения. Тем не менее, остатки воли и вколоченной наставником дисциплины пока удерживали поведение в более-менее рамках приличия, хотя до момента срыва оставалось всё меньше и меньше времени.
Слава Покровителям, «Журавель» добрался до столичного причала раньше. Алёна, все вещи которой поместились в довольно худой вещмешок за плечами, первой бросилась по трапу, едва тот спустили на причал. Она намеревалась как можно скорее покинуть зону порта, пока Катерина не догнала её. Блондинка совершенно точно провозится полчаса, пока соберёт и упакует все свои наряды и другие безделушки, очень важные и очень нужные по её мнению.
Алёна быстро зашагала прочь от корабля, ловко проскальзывая между рабочими, спешащими к «Журавелю». Впереди стояла небольшая группа, состоящая из чиновников, стражников и нескольких гражданских женщин. Последние были, скорее всего, жёнами моряков, ожидающими супругов после долгого похода. Алёна скользнула взглядом по их лицам, а потом едва не упала, резко остановившись. Девушка увидела среди множества неизвестных людей того, кого здесь никак не могло быть.
Шок был настолько сильным, что даже голоса в голове замолчали, превратив череп в пустой медный котёл, звенящий от ударов сердца, бухающего в груди. На деревянных, негнущихся ногах воительница прошла несколько шагов и остановилась, опустив глаза. Она не могла поднять голову и посмотреть на того, кто молча стоял и ждал её прибытия. Молчание длилось не слишком долго. Девушка услышала негромкое покашливание, в котором её слух совершенно точно уловил обвиняющие нотки и тут же встрепенулась, выпрямляя спину и расправляя плечи. Взгляд она, тем не менее, от досок под ногами она не оторвала.
- Следуй за мной, ученица, - прозвучал рокочущий голос Прохора.