Сначала никакого ответа не было. Не летели стрелы, не появлялись очередные бородачи с топорами и рогатинами. Долгие семь ударов сердца воительница стояла, ожидая врагов. И, наконец, дождалась.
На открытое пространство выбрался настоящий колосс. Высоченный, широкоплечий, с ног до головы закованный в броню. Казалось невероятным, что в таком наряде можно даже просто двигаться. А если помнить, что вся схватка происходила в глубине тайги, зрелище и вовсе становилось безумным.
- Помнишь меня, козявка? Сейчас я тебе за всё отомщу!
Глухой голос, доносящийся из-за опущенного забрала шлема, показался смутно знакомым. Тем не менее, Алёна спросила:
- Ты кто такой?
Звук перекатывающихся в железном чане камней. Девушка не сразу поняла, что это смех.
- Я тот, кто разобьёт твою голову этим молотом!
…Колокол бил так громко, что она слышала его не ушами, а всем телом. Рот был заполнен какой-то солёной жидкостью. Боль раскалённым жидким свинцом колыхалась внутри. Даже мысли никак не желали складываться в что-то связное, плавая в голове друг за другом в хаотическом беспорядке.
"Хватит! Что за праздник такой, что надо так трезвонить? Как я сюда попала? И где это "сюда" вообще находится?"
Желание выяснить собственное местонахождение преодолело слабость и боль. Веки затрепетали и поднялись. Слабый свет садящегося светила резанул по глазам. Сморгнув выступившие слёзы, Алёна попыталась разглядеть в мельтешении разноцветных пятен хоть какие-то образы, имеющие смысл.
Широкая спина, закованная в стальной панцирь. Двуручный молот волочится по земле, оставляя борозду. Мозг в очередной раз взбунтовался. Память вытащила давнее воспоминание. Образ орка с окровавленным топором из далёкого детства наложился на громилу с молотом. Они стали одним целым. Вместе с воспоминанием вернулся и страх. Жуткий, сковывающий, липкий, противный страх. Все прожитые годы, все полученные навыки смыло волной чистого ужаса.
Странным образом страх прочистил голову, сделав мысли ясными и чистыми. Алёна полностью вспомнила, что произошло. Более того, она поняла, что произойдёт дальше. Наум, а этот молотобоец был именно он, просто убьёт всех. Девушка видела вставшего на пути гиганта Спеха. Тот вооружился коротким мечом, но воительница понимала, что это скорее жест отчаяния, нежели реальная попытка остановить предателя.
Образ отца, вставшего на защиту семьи, наложился на фигуру Спеха. Солёный вкус во рту сменился горечью. Она снова ничего не сможет сделать? Снова будет смотреть, как из-за её слабости умирают другие?
Еле заметная искра, тлеющая в душе, мигнула и вспыхнула, превратившись в обжигающий костёр. Алёна сплюнула собравшуюся во рту кровь на траву. Серьёзная рана, о которой свидетельствовала эта живительная жидкость, не вызвала никакого эмоционального отклика.
- Я вспомнила тебя, Наум.
Голос звучал глухо, хрипло. В груди что-то клокотало, при вдохе девушка ощущала, как трутся друг о друга сломанные рёбра. Алёна упёрлась руками, поднимаясь с земли.
- Знаешь, на кого ты похож? На самовар.
Подтянуть одну ногу под себя. Упереться.
- Был у нас дома. Большой такой. Весь сверкающий, пузатый.
Подтянуть вторую ногу. Найти точку равновесия. Встать. Медленно, чтобы головокружение не уронило обратно в мягкий мох.
- Отец доставал его, когда приходили гости. Целый ритуал был - растопить его, согреть воду. Мама пироги пекла. Вкусные, прямо во рту таяли.
Алёна стояла, слегка покачиваясь. Она видела, что Наум развернулся к ней. Похоже, первая цель достигнута. Остальные на некоторое время в безопасности. Теперь можно переходить к следующему этапу. Убить громилу. Она опустила голову, выискивая булаву. Та лежала в паре шагов. Стиснув зубы, чтобы не застонать, девушка подошла и наклонилась. Это едва не привело к печальному финалу. Колокол в голове зазвенел громче, перед глазами помутилось. С огромным трудом Алёна удержалась в сознании, подхватила булаву и выпрямилась. Сплюнув очередной кровавый сгусток и вытерев вязкую красноватую слюну рукавом, она закончила:
- Ты очень похож на этот самовар. Такой же большой, пузатый и блестящий. Знаешь, что меня всегда удивляло? Самовар был такой большой, солидный, а в чашки кипяток наливали из маленького краника.
Девушка подняла руку, показывая согнутый мизинец.
- Прямо как у тебя. Понимаешь, о чём я?
Рёв Наума едва не оглушил всех, кто был рядом. Потерявший всякий рассудок от ярости гигант живым тараном ринулся на оскорбившую его пигалицу. Она посмела так говорить о нём.