-Как давно? Сережа, как давно у нее рвота? И когда появилась кровь?
-Рвота неделю, температура 38, а кровь со вчерашнего вечера.
-Поехали к ней. Собирайся быстро.
Они вошли в квартиру. Женя сидела на полу рядом с тазиком. С ней была Марина.
-Папа, все время кровь. Это же плохо?
-Это конец, Саша. - Женя устало взглянула на них, но тут снова началась рвота. - Не говори Любе, пощади ее. У меня давно боли, я все понимаю, не глупее вас. Я все знаю, это конец, дайте мне уйти. Не мучайте меня, Саша, дай мне уйти.
Саша взял Женю на руки, попросил Сережу собрать что-то из одежды, и они поехали в институт. В приемном он сам сделал фиброгастродуоденоскопию, УЗИ и вызвал Любу. Она пришла, глянула на результат и велела поднимать Женю в операционную.
-Тетя Люба, вы будете оперировать?
-Сережа, ты можешь выбрать любого хирурга. Назови, кого ты хочешь?
-Вас, можно? Я знаю, что по протоколу не положено, но вы не родственники по закону. Я прошу вас и Федора Яковлевича.
-Хорошо. Будь рядом с операционной, если у меня будут вопросы, я тебя позову.
Операция началась. Люба вскрыла брюшную полость и поняла, что они опоздали.
-Федя, твои предложения?
-Остановите кровотечение и давайте зашивать. Нам тут делать нечего. Поздно. Если хотите, я сам.
-Нет. Позовите Тельмана. Господи, да не Владимира, а Сергея, он в зале ожидания. Федя, давай подождем, пусть он сам посмотрит. Я не могу взять все на себя.
-Кто на столе? Любовь Александровна, это его мать?
-Да, это Женя.
Сережа вошел, подошел к столу, посмотрел.
-Вариантов нет? Вы можете удалить всю опухоль?
-Я-то могу, но она не переживет такую операцию. Метастазы везде, живого места не осталось. Говори, что делать? Решение за тобой. Сережа, даже если она выживет, как жить без кишечника и желудка? Сережа, ее надо отпустить, подумай, не иди на поводу у эмоций.
-Удалите опухоль, если она выживет, то будет жить, если нет, то не будет мучиться. Это моя мать, единственная мать, и мне незачем думать.
-Хорошо, я поняла. За дело, Федор.
Операция была долгой. Сережа с Мариной сидели в зале ожидания, взявшись за руки. К ним подошел Борисов.
-Что же вы молчали? Она ведь похудела, не ела почти. Ребята, о чем вы думали?
-Ей было плохо, папа. У нее болела душа. Видимо, так сильно болела, что тело не выдержало и сдало. Она не смогла жить без него. Вы можете меня осуждать, но все усилия тщетны, она умерла, когда он ее бросил во второй раз. Тело без души жить не будет, все усилия зря.
Через восемь часов из операционной вышел Федор.
-Сережа, прости, мы не смогли. Она не выдержала. Сердце остановилось. Можешь зайти. Там Люба. Зачем ты заставил ее оперировать? Они же выросли вместе, она член семьи.
Саша обнял Марину, та рыдала.
-Пойдем к маме, мы ей очень нужны. Ты идешь, Сережа?
-Владимир Михайлович, извините, я занят, я не могу сейчас выполнять ваши распоряжения. Меня Сергей Владимирович попросил подготовить труп к похоронам и зарезервировать холодильник. Сейчас я за трупом в операционную пойду. Он сказал, что вскрытия не будет. Странно, ее Корецкая с Исаковым оперировали, но она скончалась. Больше восьми часов шла операция. Кстати, Сергей Владимирович никакой, а его жена -так та вся в слезах.
-Подожди, Семен. Кто умер?
-Не знаю. Вот написано: Тараторкина Евгения, 52 года. Молодая еще. Владимир Михайлович, вы куда? Да что с вами со всеми сегодня? Боже, Владимир Михайлович, вам плохо?
-Плохо, Семен. Это моя жена. Мать Сережи.
Часть 26
Прошло сорок дней. После поминок Сергей подошел к Саше.
-Где ваша жена? Я последний раз видел ее на похоронах.
-Сережа, зайди к ней сам. Или ты ее в чем-то обвиняешь?
-Какая теперь разница?!
-Большая. Если ты ее винишь в смерти Жени, то лучше не ходи к ней. А вообще ты взрослый мальчик и в моих советах не нуждаешься. Кто мы тебе? Тесть и теща, не самые близкие люди. Ладно, мне пора.
-Дядя Саша, вы обижены?
-Я не хочу сейчас с тобой говорить, мне пора. У меня дела. У меня болен ребенок, бардак в семье. Извини, зять.
Вечером Сергей спросил у Марины:
-С твоей мамой все в порядке?
-Нет, а что?
-Почему ты мне ничего не говоришь?
-Мама просила с тобой о ней не говорить. Маша болеет.
-Что с Машей? Или о Маше мы тоже не можем говорить?
-Нет, можем. Она гуляла на улице с Борькой и промочила ноги. У нее двухсторонняя пневмония. Мама на больничном уже неделю. Но температура еще держится. За что ты злишься на моих родителей?