— …Никогда не видела магов! — раздался крик, и Нокс застыл.
Лунный свет отбрасывал его тень обратно на баржу. Любой открывший сейчас глаза увидел бы громадный силуэт на фоне звездного сияния. Однако новых слов не последовало. Похоже, это кричала женщина, которую во сне преследовали маги.
Нокс медленно поднялся на подоконник и вышел наружу. Борта баржи оказались достаточно широкими, чтобы по ним обойти судно, но любое неловкое движение моментально отправило бы Нокса в воду. А это конец. Ночь — время лисьих львов. Даже смешно будет стать их жертвой теперь.
Кроут дошел до кормы баржи и выбрался на мол, где на самом конце были пришвартованы старые рыбачьи баркасы. Они находились там годами, их потрепанные паруса и заброшенный вид стали первым толчком для замысла побега. Он выкрадет один и отплывет подальше от Новой Земли и Дана’Мана, даже не стараясь прятаться. Если кто-то посмотрит на залитую лунным светом воду, то увидит только лодку, уверенно направляющуюся в море, и, предположив, что все нормально, отправится спать. Или же поднимет тревогу и отправит за ней погоню, омрачив небо тучей стрел и арбалетных болтов.
Чем больше Нокс думал о своем плане, тем безумнее казалась воину его затея. Но в каком-то смысле это даже придавало кроуту уверенности. В плане было то сумасшествие, которое и дает лучший шанс на успех. Никто никогда не слышал о воине, сбежавшем с острова магов. Никто и никогда не слышал хотя бы об одной попытке бегства, так как это было верное самоубийство. Даже если безумец сумеет вырваться с Дана’Мана, ему придется проплыть тысячи миль на юг, дабы сбросить с себя влияние магов.
Стоя на конце волнореза, Нокс смотрел на темное море, которое станет его домом на следующие несколько недель. Он планировал питаться пойманной рыбой и собирать дождевую воду для питья. Тысячи миль…
«Да, — подумал он, — я смогу это сделать. Все сработает! Все так просто, глупо и невозможно, что обязательно должно получиться!»
Нокс спустился по заржавевшей лестнице на палубу одной из лодок, отвязал швартовочные канаты, веслом оттолкнулся от волнореза, поднял парус, взялся за румпель и улыбнулся, когда неожиданно на него дохнул ветер, помогая обрести свободу. Дуновение судьбы.
И он был прав. Этой ночью судьба дышала ему в затылок.
В тридцать пять лет Нокс участвовал в набеге на северное поселение. Кроуты знали о снежных людях — бандах бродяг, что скитались по холодным полям, убивая птиц ради еды. Неразвитый, дикий народ — они проводили все свое время в битве со стихиями и жили очень скудно. У них был единственный талант — быстрота передвижения. Возможно, длинные ноги, ставшие со временем сильными и тонкими, позволяли им ходить по глубокому снегу. Или прирожденный дар помогал им спасаться от многочисленных хищников, охотившихся за ними… Но какова бы ни была причина, снежные люди служили отличной мишенью для лучников магов!
Битва была яростной. Поверхность ледника запятнали красные потеки крови снежного народа. Такой алой — кроуты никогда не видели подобной. Несколько дикарей сбежали, став прекрасным развлечением для воинов на следующие пару часов. Нокс и его соратники гнались за беглецами по снегу, используя навыки выслеживания и охоты, отточенные за долгие годы практики. Снежные люди прекрасно знали местность, они умели хорошо прятаться, сливаясь со снежным пейзажем, настолько бледна была их кожа. Но спастись от кроутов они не могли. По правде говоря, такая охота давно стала для кроутов не более чем спортом.
Нокс нагнал одну женщину и сбил ее с ног болтом из арбалета, попав жертве под колено сзади. Он стоял над ней, отдуваясь, и наблюдал, как ее кровь сочится на снег, превращая его в алую кашу. Женщина глядела на него; судорожные вздохи конденсировались в воздухе и парили над ледником замороженными криками. Женщина заговорила, но кроут не понимал ее языка. Он решил вспороть ей живот и выпустить кишки наружу. Медленный, жестокий способ убийства. Но она заслужила его, убегала от Нокса так долго, что у него заболели ноги. Он устал, и кровь напряженно билась в висках.
Великан наклонился, и в ту же секунду в мозгу у него сверкнула мысль, что это неправильно.
Он взглянул на жертву и поразился: ее ужас превратился в ярость, страх — в свирепость. Шок заставил Нокса вонзить меч в грудь женщины. Она задохнулась, выгнула спину, а Нокс нажал сильнее, проворачивая рукоятку, и почувствовал, как трещат ребра женщины.