Ага, например, теплое прикосновение, от которого по коже разбегаются искры, и огонь в глазах, и соблазнительный голос, от которого весь мир затихает…
— Это из-за Хейвен? — спрашивает Майлз, не поверивший ни одному моему слову.
— Нет.
Я стискиваю руль и злобно смотрю на светофор — скорей бы он переключился с красного на зеленый, скорей бы довезти Майлза до дома и покончить с этим дурацким разговором.
Видно, я слишком быстро ответила — Майлз тут же говорит:
— Ха! Я так и знал! Все из-за Хейвен. Как же, она первая его застолбила! Ну кто ж такие вещи принимает всерьез? Ты хоть понимаешь, что отказываешься от возможности расстаться с невинностью в объятиях самого роскошного парня в нашей школе, а может, и на всей планете? И все из-за того, что Хейвен его застолбила!
— Не говори ерунду, — бурчу я, сворачивая на улицу, где живет Майлз, и останавливаю машину возле его дома.
— А что? Разве ты не девственница? — улыбается он, явно веселясь от души. — Неужели ты это скрыла от меня?
Я закатываю глаза и невольно начинаю смеяться.
Майлз смотрит на меня, потом хватает свой рюкзак и направляется к дому, бросив на прощание:
— Надеюсь, Хейвен заценит, какая у нее хорошая подруга.
* * *В конечном итоге вечер пятницы отменяется. Ну, то есть, не сам вечер, а наши планы. Заболел Остин, младший брат Хейвен, и кроме нее, некому за ним ухаживать. Спортивный папа Майлза утащил его на футбол, причем заставил надеть цвета любимой команды и вообще делать вид, будто его волнует исход матча. А Сабина, как только узнала, что я буду дома одна, пораньше ушла с работы и предложила сводить меня куда-нибудь поужинать.
Зная, что Сабина не одобряет моего увлечения свитерами и джинсами, я решила, что нужно ее порадовать — после всего, что она для меня сделала. Так что я надела хорошенькое голубое платьице, которое она недавно мне купила, на ноги — туфли на высоком каблуке, специально купленные к платью, губы подкрасила блеском (остатки прежней жизни, когда-то меня волновали подобные вещи), переложила разные нужные мелочи из школьного рюкзака в блестящую сумочку, тоже под цвет платья, а свой обычный хвостик распустила и уложила волосы волнами.
Я уже готова к выходу, и тут откуда-то из-за спины выскакивает Райли и заявляет:
— Давно пора начать одеваться женственно!
От неожиданности я подпрыгиваю чуть не до потолка.
— Господи! Ты меня до смерти напутала! — шепчу я, прикрывая дверь, чтобы не услышала Сабина.
— Я знаю, — смеется Райли. — Так куда вы идете?
— В какой-то ресторан. Называется «Таверна Стоунхилл». В отеле «Сент-Реджис».
Я никак не могу успокоиться, и сердце все еще колотится как сумасшедшее.
Сестра высоко поднимает брови и кивает.
— Стильное местечко.
— А ты откуда знаешь?
Вдруг она там была? Она ведь никогда не рассказывает, где проводит свободное время.
— Я много чего знаю, — смеется Райли. — Уж побольше тебя!
Она запрыгивает на кровать и перекладывает по-своему подушки, после чего удобно устраивается среди них.
— Ну, что делать, — огрызаюсь я.
Мне досадно, что на ней платье и туфли точно такие же, как и на мне. Только она все-таки на четыре года меня младше и ростом значительно ниже, так что на ней этот наряд выглядит, как маскарадный костюм.
— Серьезно, ты бы почаще так одевалась! Не хочу тебя обидеть, но то, что ты обычно на себя напяливаешь, совершенно не катит. Если бы ты и раньше так ходила, думаешь, Брендон обратил бы на тебя внимание? — Райли скрещивает ноги, развалившись на подушках, и явно чувствует себя вольготно, даром что мертвая. — Кстати, ты знаешь, что он теперь встречается с Рейчел? Да-да, они вместе уже пять месяцев. Даже дольше, чем вы, ага?
Я плотно сжимаю губы и притопываю ногой, а про себя повторяю обычную мантру: «Не поддавайся на ее подначки, не поддавайся на ее подначки…»
— Слушай, ты не поверишь — они чуть-чуть не переступили черту! Честное слово! Специально ушли пораньше со школьного вечера, все уже заранее решили, только вот… — Она смеется. — Знаю, сплетничать нехорошо, но я уж тебе скажу: Брендон сделал кое-что совершенно недопустимое и жутко неприличное, и поломал все настроение. Это надо было видеть! Говорю тебе, было дико смешно. Нет, ты пойми меня правильно: он по тебе грустит, и все такое, даже пару раз нечаянно назвал ее твоим именем, но ведь жизнь, как говорится, не стоит на месте, правильно?
Я делаю глубокий вдох и прищуриваю глаза, глядя на сестру. Валяется на моем диване, как Клеопатра, критикует мою жизнь, мою внешность и все остальное, рассказывает новости о бывших друзьях, о которых я не спрашивала… Тоже мне, авторитет сопливый.