Хотелось пробежаться вприпрыжку, раскинув в стороны руки, и смеяться, смеяться...
Потянула на себя белую пластиковую входную дверь и попала в царство стерильной чистоты и тёплого искусственного света. Надела бахилы, сдала дублёнку в гардероб и прошла в приёмную, где справа, вдоль стены, тянулась стойка регистратуры.
В приёмной сплошь знакомые лица: девушки из бухгалтерии, рекламщики, а программист как раз покидал кабинет терапевта. Яна поболтала с сотрудницами о новом симпатичном маркетологе, посмеялась над шутками и буквально через пять минут уже была в курсе всех новостей, что носили по коридорам любимой фирмы, но которые всегда проходили мимо неё.
Очередь двигалась быстро, сотрудники разбегались по кабинетам, выходили из одних дверей, входили в другие, а милые девушки за стойкой регистрации беспрестанно щёлкали по клавишам. фиксируя пациентов и выдавая результаты анализов.
— Яна Николаевна, проходите, — сказала молоденькая медсестра в кипенно-белом халате.
Кабинет гинеколога остался последним на очереди просто потому, что Яна подсознательно боялась специалистов подобного профиля. Каждый раз одни и те же вопросы, каждый раз переживание тех самых событий, которые бы забыть, да не получалось. С возрастом научилась смотреть на свой диагноз философски, потому что не могла ничего изменить, а рвать душу устала. Что толку, если судьба у неё такая?
Прошла в светлый кабинет, положила на стол карту.
— Яна Николаевна Ольховская, тридцать два полных года, — читала врач данные из карты, рассматривая написанное сквозь толстые стёкла очков, а Яна рассматривала светлые стены, потому что всё и так знала о себе.
В итоге после неизбежной официальной части всё-таки прошла к креслу, взобралась на него, как делала до этого десятки раз, и, уставившись в одну точку на потолке, ждала, когда всё это наконец-то закончится.
У врача были почти ледяные пальцы, и Яна съежилась под их давлением, борясь с искушением оттолкнуть руку, спрыгнуть на пол и, быстро одевшись. убежать отсюда, чтобы больше никогда не проходить эту унизительную процедуру.
— Так-так, — проговорила врач, ощупывая изнутри и профессиональным жестом надавливая на живот. — Когда была последняя менструация?
Яна назвала дату, а врач хмыкнула, продолжая осмотр, а Яна не могла понять, зачем эти вопросы. Цикл у неё всегда был нерегулярный, потому даже перестала подсчитывать, сколько дней миновало от одного дня до другого. Диагноз, нависший над ней однажды дамокловым мечом, избавлял от необходимости лихорадочно подсчитывать время задержки и прислушиваться к ощущениям с замиранием сердца.
— Как ваше самочувствие? Ничего не беспокоит?
— Нормальное у меня самочувствие, — ответила Яна, злясь на то, что приходится лежать с почти обнажённой, а врач всё никак не перестанет что-то там выискивать и высматривать.
А может быть, у неё рак? Вдруг врач увидела что-то такое, что сигнализирует о чём-то страшном? Господи, страх какой. В голове бегали шустрые мысли, одна страшнее другой, но наконец, эта пытка закончилась, и врач разрешила слезать с кресла и одеваться.
Хвала богу! Яна проворно соскользнула на кафельный пол, натянула утеплённые брюки, оправила свитер из тонкого кашемира и прошла к столу. Надеялась поскорее забрать результаты осмотра и уйти отсюда, потому что не выносила больниц, даже настолько комфортабельных, как эта.
— Поздравляю вас, — сказала врач, заполняя карточку Яны нечитаемыми письменами.
— Спасибо, конечно, только с чем?
Врач улыбнулась и бросила на неё быстрый взгляд поверх очков в роговой оправе.
— Беременность, девять недель. Плод развивается согласно срокам, патологий в результате осмотра не выявлено. Сейчас напишу вам направление на дополнительные анализы...
— Подождите, пожалуйста, постойте! — почти выкрикнула Яна, а молоденькая медсестра чуть не выронила стопку карт, которые готовилась вынести из кабинета.
— Какая беременность? Вы ошиблись, точно вам говорю! Давайте ещё раз посмотрим, и вы сразу поймёте, что ошиблись.
Врач улыбнулась, снимая очки и складывая руки на столе. Долго смотрела на Яну, а та не могла собраться с мыслями. в себя прийти никак не удавалось. Это какая-то злая шутка, розыгрыш. Не знала, кому это понадобилось, не ведала, кто так сильно ненавидел её, но факт оставался фактом: её обманывали, только неясно, зачем.
— Милая, у меня опыта тридцать два года — ровно столько же, сколько вы живёте на белом свете, — я никогда в таких вещах не ошибаюсь.
— Но... я же бесплодна. Пустая, как треснувшая банка, понимаете? Какие дети?