И всё-таки сейчас увидеть человека – всё равно что повстречаться с шестиглавым огнедышащим змеем, но это пройдёт – надо только сделать этот шаг. А вот Лунна, похоже, ничего такого не чувствует – никакого беспокойства, только любопытство и нетерпение… Но тем, кто пережил всего пять зим, ещё не дано ни тревог, ни сомнений.
– Ну, идём же. – Она вновь дёрнула его за руку, и на её запястье звякнул браслет из золотых зай-грифонов.
– Да. Идём, – ответил он и двинулся вперёд, стараясь не думать о том, что случится через считаные мгновения.
Тропа обогнула гранитный выступ, поросший серым мхом, и сразу же показался костёр, который обступили охотники. Вождь стоял чуть в стороне – его издали можно было отличить от прочих по короткому кафтану из голубоватой шкуры зимнего мандра. У ног Китта копошилось что-то маленькое, серое, бесформенное и жалкое.
Тропа теперь вела вниз, и Трелли шёл по ней спокойно и уверенно – теперь его видели соплеменники, теперь никак нельзя было показывать свою слабость и неуверенность. С тех пор, как старик Тоббо решил, что именно Трелли предстоит отправиться за чудесными лоскутами полотна чародея Хатто, взрослые альвы начали почему-то сторониться его. Раньше никто не упускал случая показать ему, как правильно натянуть лук, как бесшумно ходить по болотной жиже, как отличить топь от места, где ступня найдёт опору, как разжечь огонь выпуклым шлифованным куском хрусталя… Теперь всё новое он узнавал только от Тоббо… Разве что сам вождь Китт недавно начал учить его фехтованию на прямых, длинных и тонких, как стебель травы, альвийских мечах, от ударов которых крошится гранит, а на отточенных под бритву клинках не остаётся ни единой зазубрины.
Вот и сейчас вождь держал в руке такой меч, один из пяти, что удалось сохранить с давних времён, когда альвы ещё не утратили секрета их ковки. Китт раскручивал меч над головой, лезвие гудело, рассекая воздух, и неяркое серебристое свечение возникало вокруг него – древний альвийский клинок чуял близость человека…
Человек казался маленьким и слабым, он лежал на земле, теряясь в груде серых лохмотьев, которые когда-то были одеждой, и не решался поднять головы.
– Трелли! – Вождь замедлил вращение меча над головой, а потом бережно отправил его в ножны, убранные серебром и изумрудами, заляпанные подсохшей коричневой грязью. – Трелли, а мы тебе подарок принесли. Сам идти не захотел, вот и пришлось нести всю дорогу.
– Какой ещё подарок? – удивился мальчишка, со страхом и любопытством глядя на человек, который, как оказалось, был невелик ростом и едва ли слишком силён.
– А тебе Тоббо ничего не говорил? – с сомнением спросил вождь и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Ну и ладно – сейчас всё и узнаешь. – Он склонился над человеком, схватил его за воротник из облезлой волчьей шкуры и одним рывком поставил на ноги.
Как ни странно, пленник не упал, когда Китт перестал его держать – он продолжал стоять на трясущихся ногах, со страхом глядя то на рослого воина, одетого в шкуры с бледно-голубым мехом, то на светловолосого мальчишку в рубахе до колен, сплетённой из травяных стеблей.
И тут до Трелли дошло, что перед ним всего лишь человеческий детёныш, может быть, его одногодок, может быть, чуть постарше… И внешне он мало чем отличался от альва, только глаза у него были серого цвета, нос пуговкой, и от переносицы разбегались стайки рыжеватых крапинок.
– Пойдём, Трелли. – Вождь подтолкнул пленника и, придерживая его за воротник, двинулся к навесу, где располагалась кузница мастера Зенни. – Пойдём, Трелли… Того, что ты сейчас получишь, давно не было ни у кого из альвов. Ты счастливчик, Трелли.
Дорожка к кузнице пролегала по самому краю островка и была выложена плоскими, обкатанными водой разноцветными камнями. Шли они молча, только Лунна, увязавшаяся за ними, что-то мурлыкала себе под нос, продолжая сгорать от нетерпения и с трудом сдерживая себя, чтобы не забежать вперёд.
Со стороны кузницы донеслись размеренные удары металла о металл и запах горького торфяного дыма. Двое подмастерьев, мальчишки чуть постарше Трелли, поочерёдно подбрасывали в топку плавильной печи куски торфа, а сам мастер, похоже, уже заканчивал свою работу, выбивая последние знаки на узком медном ошейнике.