Погостив немного у волков, засобирались домой. На этот раз я забыла про восторг полёта, в моей голове никак не могло уложиться это воспоминание. До сих пор не могу поверить в перерождение. Но слова Виеры начала понимать. Нужно вспомнить и понять кто я. Тогда я стану той, кто я есть. Надеюсь к эниорфам и диамантам мы не полетим. Что то не хочется. Но то, что я не волчица, стало ясно после общения с другими снежными волками. Их было пятеро. Пять оставшихся без родителей почти слепых волчат. Белые достойно вырастили сирот. Они встретили меня как родную, три парня и две девушки. Что то отозвалось в каждом из нас, Мадьна сказала, что чует волчицу, а она была сильной видящей, но самого зверя во мне нет. Вроде и выдохнула, но и стало страшно, нет ли во мне от тех, кто меня убивал и сжигал. Стало зябко от этих мыслей.
КРИСТИАН
Я не находил себе места, то выскакивал на балкон, расправляя крылья, и снова сворачивая, услышав грозный окрик Виеры. То бросался патрулировать горы.
Виера выговаривала каждый раз как несмышлёнышу.
— Пойми Кристиан. Ты ей только мешаешь, она оглядывается на тебя и ты тут же оборачиваешь её в кокон заботы. А ей нужно обнажить чувства, открыть душу, как бы это не было больно. Дай Лиссе найти себя. Понять кто она. Могу сказать, что у волков они были. Её признали, учуяли сущность, но зверя в ней не оказалось. К дамианам и эниорфам, естественно вы не пойдёте. Но за ледниками есть небольшое поселение, там живут те, кто смог сбежать с родины.
Не только дамианы и эниорфы, там ютится много изгоев, в чьих местах льётся кровь, те кто смог спастись сам или успели отправить семьи и детей за временной барьер.
Если Лисса согласится, я открою вам путь. Но это позже, а пока успокойся, у неё всё хорошо.
На восходе Эны в мою уставшую, разгоряченную голову влез голос Лиссы.
— Спишь?
Я подскочил.
— Нет. Как ты? Никто не обидел?
Лисса рассмеялась.
— Если бы обидели, отец уже на мелкие кусочки порвал и утилизировал.
Шутит, значит всё действительно хорошо. Аж обидно стало. Я тут с ума схожу… опомнился и дал себе мысленный подзатыльник. Лисса расхохоталась.
— Бить некого, до себя добрался?
Я подхватил её смех. Потом она мне в подробностях рассказала про дом Серебристых, про полёт к белым волкам. И под завязку вздохнула и поведала о танце драконов. Нежном и чувственном, как вечность.
— Красиво.
Прошептал я. Вспомнив как когда то так же танцевал с ней. Лисса затихла проглядывал мои воспоминания.
— Лисса, я тебя расстроил?
— Нет, нет… спасибо. Это нереально красиво.
— И чья свадьба там намечается?
Шутливо поинтересовался я.
— Рояна и Кирсен.
— Что??!!!
Лисса тихо засмеялась и отключилась. Ларин будет рвать и метать. Прежде чем сказать ему эту новость, надо заманить его в сухое ущелье, там давно надо выжечь проход от старых деревьев.
ЛИССА
На звёздах горечь не твоя,
Там южный крест, там ты не я.
Там бесконечности виток,
Любви печаль, тоски глоток.
Там ветер в пыльных облаках,
Любил не ту, но ждал в веках.
В забвеньи выпита любовь…
Вернулась в мир, нежданной вновь.
Мы возвращались в ШУ-АРДАН. Я соскучилась по тем, кто первыми протянули мне руку. Да и неловко было называть чужих людей родителями, даже невзирая на то, что меня со страшной силой влекло к ним, особенно к Тар-Ису Ноэрдану. Никак не могла понять это безоговорочное влечение к нему, словно он действительно мой отец. Из за этого даже становилось стыдно перед собой же. Взрослая женщина, а чуть ли не на руки, как ребенок, лезу.
Это потом мне Виера объяснила, что мужчины-драконы не скупятся на ласку дочерям. Балуют и лелеют.
С огромным трудом выцарапали у Кирсена Раяну. Пришлось уговаривать, убеждать, приводить себя в пример. Голова раскалывалась от повторения одного и того же. Их словно клеем моментом склеили. Помог, как ни странно, отец. Докричался до сына, что надо делать свадебные украшения, потом только вместе с отцом и с правым и левым крылом лететь за невестой. Кирсен наконец то очнулся и, огромным сожалением, отпустил девушку.
Так что домой её крылья несли как плохого пловца против течения.
Я бережно держала три упакованные картины. Ждана отдала мне их прямо перед отлётом, велела до дома не смотреть. Любопытство раздирало, чесались руки, но терпела. Да и разве разглядишь что, когда ветер требует поиграть.
Первым, кого я увидела был Кристиан. Он поймал меня, едва успела скатиться с крыла стража. Подозрительно зыркнув глазами на того. Парень быстро исчез с поля зрения.
— Уу, запугиватель молодых драконов, здравствуй.
И легко поцеловала в щёку. Смотрю расстроился.
Эх, дракон ты толстокожий. Если бы ты знал как я хочу прижаться к тебе, запустить руки в волосы и целоваться до одури. Но для меня так непривычна и не понятна эта внезапная, всепоглощающая любовь. Я ещё не вспомнила ту Лиссу, ради которой ты перешагнул смерть. А Алиса во мне никак не может смириться с той, что жила во мне четыреста лет назад.
Он услышал. И уже сам виновато отвёл взгляд.
Виера стояла чуть в стороне, и увидев её обрадовалась. Почему то не пугала она меня, с ней было легко.
Вечером услышав предложение Виеры о посещении изгоев за ледниками, задумалась. Было страшно. Она и не торопила. Отправила спать.
— Надумаешь, скажешь. Не спеши. Я тебя понимаю, страшно узнать. Но и не знать ещё тяжелее.
С этими словами она словно растворилась в темноте длинных коридоров.
В комнате я достала картины и дрожащими руками развернула первую. На меня смотрела снежная волчица, в глазах какая то обречённая решимость. Не жажда мести, а боль. Шерсть не блестела снегом, под лапами пепел, слегка опущенная голова, с горестным оскалом. Она шла оставив позади то, что дорого, но уже не вернётся. Каждый шаг отдавался в сердце свершившейся бедой, и оно кровоточило.
Холод пробежал по спине. Хотелось встать и идти рядом с ней.
Отнесла картину в другую комнату, такое в спальне не вешают на стены.
Вторую разворачивала медленно, и ахнула. В небе, под облаками, кружили в танце два дракона. Бронза и Серебро. Нежность во взглядах, доверие и любовь. Тоска от грядущего расставания и надежда на счастье. Казалось не крылья, а руки переплелись, я слышала как стучат в унисон их большие сердца. Как сливаются их души в одну. Одну на двоих. И солнечные закатные лучи оплетают тела. А Ждана даже не была влюблена, её сердечко ещё не знало этого чувства. Как она смогла так точно передать то, что танцевали эти двое?
Третью картину решила развернуть позже, мне надо было пережить танец. Глупое сравнение, но это как съесть что то очень вкусное, и даже чаем запивать не хочется, чтоб на языке остался этот чудной привкус.
Утром Виера выпросила у меня волчицу, с сожалением отдала, а потом поняла, что всё равно не смогу смотреть на неё спокойно. Сердце так и будет сжиматься. И, что то мне подсказывало, что Виера из за этого и просила картину. Может она и права.
ШУ-АРДАН
Клан Бронзовых драконов
В совете старейшин бушевал Лари́н, мудрые древние с улыбкой смотрели на беснующегося дракона.
— Она ещё маленькая. Какого крахта?!
Драгон Дадмиар, успевший поймать паузу, проговорил:
— Ларин, успокойся, ты хочешь потерять дочь так же как Тар-Ис Ноэрдан? Как потерял её Кристиан, а теперь мы разгребаем последствия. Лисса не понимает кто она. И, ещё не известно, сможем мы так же вернуть твою дочь, и кем мы её вернём. У драконов слишком мало дочерей. В нашем клане их всего десять, у Серебристых три, не считая Лиссы, у Чёрных семь. Красные потеряли почти всех детёнышей во время неразумной битвы. Их и самих то осталось немного. Только Зелёные могут похвастаться дочерями, но они природники, а природа искренне благоволит им. Потеряем дочерей, и через тысячу лет о драконах останется только память, через две-легенды, а через три-забудут. Вымер клан Золотых драконов, слава Богам у Чёрных растёт золотой дракончик, которого нашли в ледниках. Исчезли Лунные, Изумрудные. Чего ты добиваешься Ларин. Твоя малышка выросла, дай ей свободы, не души отцовской любовью, пока не погубил. У тебя растёт ещё одна дочь, ей скоро вставать на крыло. Вот и поддержи её. А старшую люби, но не до сложенных крыльев.