Три — четыре. Пять — шесть.
Надо было успокоиться и ничто лучше небольшой медитации тут быть не может. Мне часто приходилось не легко, но сказать, что я привык, будет определённо ошибочно. К подобному тяжело привыкнуть, если вообще возможно.
Двадцать восемь… Двадцать девять… Двадцать… десять?
Разум был будто в тумане, мысли путались, сердцебиение замедлялось. Вскоре сознание померкло.
Я заснул?
Тот же город, тот же осенний холодный дождь, всё та же магистраль, вой сирен, крики. Я стою в двух метрах от своего собственного трупа. Сбоку — те самые дети, рыдающие на коленях прямо под проливным дождем. Какая-то пожилая женщина пытается их успокоить, но — тщетно.
— Пульса нет! — обратился медработник к своему напарнику.
— В любом случае грузим внутрь. Давай быстрее, я уже весь промок тут стоять.
Я стоял и безучастно наблюдал за происходящим. Это ведь всего лишь сон, в нём нет смысла.
— Тебе так нужен смысл? — сзади обратился ко мне незнакомый женский голос.
Я обернулся. В чёрном плаще, закрывающем всё тело стояла невысокая девушка. Единственное, что было видно — ярко алые глаза, будто пронизывающие душу. Я совсем не впечатлительный человек, но даже у меня она вызвала некий первородный страх. Сосредоточившись, я всё же смог ответить.
— Тебе что-то надо?
— Пока что нет.
— И зачем тогда всё это?
— Когда-нибудь может и узнаешь…
Диалог начал мне надоедать. Я сосредоточился.
— Неужели тебе совсем не интересно?
Интересно ли мне на самом деле?
— Нет.
На небе появилась трещинка, которая быстро разрасталась по всему окружению. Вой сирен становился всё более прерывистым. Всё вокруг начало терять цвета и объём
Вспышка и причудливый сон резко прекратился, я вновь пришёл в себя.
И кто это был?
В этот раз я, хоть и с трудом, но смог открыть глаза. Сфокусировать взгляд на чём-то было не просто и всё же, спустя какое-то время, у меня начало понемногу получаться. Деревянный потолок и старая люстра с настоящими потушенными свечами. Тусклый лунный свет, освещающий небольшую комнату. Беленькая паутинка в углу.
Повернуть голову я не мог — кроме того, что тело совсем не хотело слушаться, я, судя по всему, был с ног до головы в бинтах, больше напоминающих гипс. Самое неприятное, что они ещё и сдавливали шею, затрудняя и без того слабое дыхание.
В остальном боли на удивление почти и не чувствовалось.
Поверхность, на которой я лежал, начала трястись. Я здесь не один? Я попытался что-то сказать, но вышел какой-то неразборчивый писк.
— А-а, что? — я услышал чей-то мужской голос.
— Дан проснулся! — воскликнул высокий женский голос.
Язык был мне незнаком, но всё жуть суть слов улавливать получалось. Меня, к слову, звали совсем не Дан, но это далеко не самое настораживающее.
С кровати кто-то встал и направился в мою сторону, огибая кровать.
— Ты лежи, я его покормлю.
— Да дай хоть посмотреть на него.
В этот же момент перед моим мутным взором возникли два гигантских лица — мужское и женское.
Кажется, я всё-таки умер.
Королевство Аранайд. Главный замок Дома Найт.
Большая комната, высеченная полностью из мрамора, массивный стол, удобное кресло, на котором сидит мужчина средних лет с уже заметной сединой. Напротив него стоит светловолосый юноша лет двадцати в красивом, обитым красными нитями по краям, длинном белоснежно-белом плаще. Под плащом — чёрный сверхлёгкий кожаный доспех, разработанный специально для магов его уровня. На нём несколько небольших карманов и пара колец, с прикреплёнными кинжалами для ближнего боя или утраты основного оружия. Снизу длинные тёмные брюки, обеспечивающие защиту нижней части тела, но не сильно вмещающие при беге.
— У Эндрю родился сын? — не веря воскликнул он — И это вы говорите только сейчас, Мастер? Спустя сколько… три, нет четыре года, как он сбежал?
— Я прекрасно тебя понимаю, мы сами были удивлены. Но клановые эксперты не могут ошибаться, ты ведь и сам прекрасно знаешь — медленно и чётко ответил мужчина.
— И что вы предлагаете делать?
— Да угомонись ты, думаешь я тебя просто так позвал?
Итак, подводя итоги, я переродился и причём далеко не в своём мире. Наверно. Сейчас я простой новорожденный ребёнок, которого закутали в пелёнки так, что пошевелиться я не смог бы даже имея взрослое тело. Положение несколько… затруднительное. Думаю, кто угодно оказался бы в растерянности от подобного.